Чувство бездны - Станислав Гимадеев

Они обнаружили, что сидят, обнявшись, возле массивной металлической стойки центрального радара. Антон приходил в себя дольше, чем Аня. Пока он соображал и собирал по частям свои разрозненные чувства, она уже успела поговорить с кем-то по связи.

– Господи… – пролепетал он. – Что это было такое?.. Аня… ты в порядке?

– Да, Антоша, – тихо сказала она, гладя его по щеке. – Все замечательно. Хотя у меня чуть сердце не выпрыгнуло!

– Мне показалось, что я едва сознание не потерял… – Он беспомощно огляделся. – И когда мы умудрились сесть?

Они поднялись на ноги. Их слегка шатало. Аня прижималась к нему, и ее лицо сияло. Ветер снова разыскал их и, не раздумывая, стал заигрывать с одеждой и волосами.

– С кем ты сейчас говорила?

– Уэйн. Потерял меня. Они все-таки собрались лететь на «Второе Око Даннха» и, возможно, потом на «Слезы Этты»… Очень мило.

– Ты полетишь с ними?

– По идее, должна. Ты ведь тоже улетаешь? – В голосе Ани послышались тревожные нотки.

– Да, мне нужно на «Цветочный Сад». Аня…

– Я не хочу тебя оставлять! – воскликнула она, и глаза у нее округлились. – Антон… милый… Я хочу быть все время с тобой!..

– Аня, Аня… – сказал он, и сердце забухало в груди, словно колокол. – Я же вернусь к вечеру!

Она опять уткнулась ему в грудь и задрожала.

– Я безумно люблю тебя, – произнесла она и всхлипнула. – Я не могу без тебя. Ни капельки…

В этот момент на их «комы» поступило «штормовое» предупреждение. Немедленно затренькали зуммеры силовой защиты яруса – автоматика переводила системы в режим слежения.

Антон покосился на сообщение на дисплее, пожал плечами и зарылся носом в волосах Ани. Сердце продолжало неистово колотиться.

– Что-то непонятное происходит… «Штормовые» слишком часто стали поступать.

– А мне не страшны никакие «штормы», – счастливо сказала Аня. – Мне ничего с тобой не страшно… Честно-честно! Мне так хорошо! Я наконец-то тебя нашла. Пять лет прошло… Иногда не верится, что целых пять. Антон…

– Кажется, еще вчера мы с тобой сидели на берегу, на том большущем бревне, ловили этих очумелых майголов…

Вызов Карла окончательно вернул их в реальность и напомнил, что на свете существует работа.

Карл вызывал Антона с «Сада», был, как обычно, крайне возбужден и требовал немедленного совещания по вновь открывшимся обстоятельствам. Антону стоило немалых усилий отложить разговор. Он предложил сдвинуть беседу минут на двадцать, но Карл недовольно заворчал, что, дескать, у него есть дела важности безотлагательной. И если он, господин следователь, не в состоянии обсуждать эти обстоятельства прямо сейчас, то он, Райнер, не может позволить себе терять драгоценное время попусту. Сейчас он, Райнер, убегает и предлагает вернуться к разговору через час. На том и порешили.

Сэмюэль Санчес, уроженец Роммера, инженер-наладчик отделения спецоборудования, 37 лет от роду, был, как показалось Антону, человеком невысокого роста и пугливой наружности. Он был облачен в рабочую униформу – сиреневый комбинезон, усеянный массой карманов и магнитных замков для крепления оснастки. Черные глаза смотрели настороженно.

Санчес боязливо прокрался к креслу, в которое его жестом пригласил Антон, буквально вполз в него и замер в ожидании..

– Господин Санчес… – начал было Антон, но тот неожиданно выпалил:

– Я ничего не буду говорить официально! Ничего, кроме того, что уже рассказывал. Мне добавить нечего!

– Э-э… – протянул Антон, оценивая обстановку. – Ну зачем же так сразу, господин Санчес! Если хотите, будем говорить неофициально.

– Только неофициально! – буркнул Санчес. – Все должно остаться между нами. Без протоколов, господин Сапнин.

– Не извольте беспокоиться, – заверил Актон. – Никаких протоколов. Считайте, что это не допрос, а просто беседа. Только уж тогда я хотел бы рассчитывать на откровенность. Согласны со мной?

– По мере возможностей, – изрек Санчес. Напряженность его несколько спала, и он заерзал. – Спрашивайте, и будет видно.

Антон кивнул, кашлянул и начал:

– Я бы хотел поговорить о вашем участии в мартовских событиях на «Слезах Этты». Точнее, об обстоятельствах гибели вашего друга Франко Делла.

– Догадываюсь, – донеслось из кресла.

– С вашего позволения, я напомню вам официальную трактовку событий, а вы уточните, что так и что не так в существующей версии. Договорились?

Санчес пошевелил усами, недолго сомневаясь, потом кивнул:

– Попробуем.

– Итак, – продолжил Антон. – Согласно данным следствия, узнав о том, что ваш друг Делла находится в опасности, а также находясь под психическим воздействием разбушевавшейся стихии, вы кинулись ему на выручку. Правильно?

– Да. – Санчес, не мигая, смотрел на Антона.

– Далее. Вы не помнили, как покидали станцию, спускались на лифте и пробирались к «пятаку». Делла вы так и не нашли, по вашим утверждениям, – только слышали его слабые крики. Потом вы потеряли сознание, и вас обнаружили спасатели уже после того, как ураган стих. Обнаружили вас вблизи того места, где был найден Делла. Сам Делла застрелился по неизвестным причинам. Вот, господин Санчес. Такова официальная версия.

Антон сделал паузу и пристально посмотрел в кресло, где поблескивали черные глаза Санчеса.

– А теперь позвольте мне задать вопрос, – сказал Антон. – Что было на самом деле?

В кабинете повисла долгая пауза. Санчес шевельнулся и с шумом втянул носом воздух. Антон ждал – он видел, что тот заговорит сам.

– «На самом деле»… – пробормотал Санчес. – А на самом деле, господин Сапнин, я нашел Делла. И мало того… Я нашел его еще тогда, когда он был жив…

Он замолк и стал растирать лоб ладонью. Антон пока не мог определить: то ли инженер нервничал, то ли с неохотой погружался в тяжелые воспоминания.

– Я вас внимательно слушаю.

– Франко был жив еще… – продолжил Санчес, уставившись невидящим взором в пол перед собой. – Ему придавило низ тела огромным куском скалы, и он не мог двинуться с места. Когда я нашел его, он лежал на животе под этим треклятым камнем и корчился от боли. Но был в сознании… совершенно вменяем… Только в глазах… Что-то такое у него было во взгляде… Я до сих пор помню это выражение! И во снах часто вижу его… Как вам сказать… Подобное выражение бывает на лицах у людей, когда они вдруг понимают что-то очень важное! И это… – Санчес поморщился. – И это понимание приносит в их душу ужас… Обреченность какую-то… Оттого, что ничего уже нельзя сделать с этим пониманием…