Вынужденный брак - Татьяна Герцик

– С чего вы это взяли? Вы же ни кусочка не попробовали!

Девушка высоко задрала нос и пропела:

– Я и так вижу!

Это доконало бедную хозяйку. С таким третированием она сталкивалась впервые в жизни. Эта девица явно пыталась ее унизить, превратить в третьесортную мелочь. И из-за чего? Она хотела ответить по достоинству, но, вспомнив о том, что вокруг море глаз и ушей, сдержалась.

Девица сочла это молчание за признание вины и победно пообещала:

– Я еще и в СЭС об этом сообщу! Пусть-ка наведет тут порядок!

Недовольная ее поведением подруга пыталась ее остановить, но та уже целеустремленно шагала к выходу, нарочито громко говоря на весь зал:

– Неужели ты считаешь, что эта жалкая старуха сможет приготовить что-то приличное? Ты что, не видишь, что это не ресторан, а ничтожная забегаловка? Не понимаю, как нормальные люди могут тут что-то есть!

Посетители, хорошо знавшую и хозяйку, и ее возможности, молча усмехались ей вслед, и не думали прекращать поглощение вкусной еды. Лариса, сжав кулаки, смотрела вслед дурно воспитанной особе. Она еще смогла бы простить обвинение в плохо приготовленной еде, но не прямое оскорбление.

Жалкая старуха! Она не считала себя ни старухой, ни тем более жалкой. Глубоко вздохнув и медленно считая до десяти, чтобы успокоиться, вернулась на свое рабочее место. На вопрос Михаила, что там такое, хмуро сказала:

– Да так, шизофреничка одна приходила, но, надеюсь, она здесь больше не появится.

Та и в самом деле не появилась, но вместо нее через пару дней объявилась комиссия из СЭС, приехавшая проверять санитарное состояние помещения. Наевшись до отвала, они ушли, не найдя фактов, подтверждающих поступившую жалобу. Лариса Львовна, в лицах показавшая происшедшую сценку, так насмешила санитарного врача, что он лично позвонил жалобщице и заверил ее, что по рецептуре в тот соус и в самом деле входил барбарис и тараканов в этом ресторане нет и в помине.

Но невесть чем оскорбленная особа нажаловалась на необъективность районной СЭС сначала в городскую, потом в областную администрацию. Издерганная Лариса Львовна поклялась вылить на голову этой подлой девки горячий кисель, если встретит ее в своей жизни еще раз.

Посредине недели в ресторан пришел Николай, какой-то слишком задумчивый и тихий и, попросив ее посидеть с ним, внезапно спросил:

– А что это за цаца, с которой всюду появляется Юрий? Я краем уха слышал, что она дочь Авраама Иосифовича. И как она тебе?

Лариса пожала плечами.

– Ничего о ней не знаю. Сын звонил мне, но упомянул о ней как-то вскользь, наверное, не хотел, чтобы я придавала этому слишком большое значение. Но если она нашего круга, то это, конечно, очень хорошо. Может быть, Юрка наконец-то успокоится и заведет настоящую семью.

Николай Иванович поболтал минералку в высоком стакане толстого золотистого стекла, подождал, когда опадут шипучие фонтанчики и только тогда сделал большой глоток. С непонятным Ларисе интересом поинтересовался:

– И чем тебе Саша-то не угодила? Ведь признай, она хорошая девочка и слова поперек тебе никогда не говорила!

Лариса насупилась. Ей не нравился этот разговор. Она понимала, что вела себя с невесткой не лучшим образом, но признавать свою неправоту не хотела.

– Вот это-то настораживало. Что у нее на уме? Наверняка ничего хорошего она обо мне не думала.

Николай резонно возразил:

– Она тебя «любила» так же нежно, как и ты ее. Только ты это демонстрировала на каждом углу, а она воспитана была получше. Всё-таки из интеллигентной семьи, в отличие от тебя.

Лариса Львовна, отец и мать которой были потомственные крестьяне, величественно поднялась.

– Извини, но мне пора. Дел много, знаешь ли.

Он понятливо кивнул головой и поднял в знак прощания стакан с минералкой. Она все с тем же королевским видом поплыла на кухню.

Вечером, урвав минутку, позвонила сыну.

– Юрий, мне все говорят, что ты уже ходил знакомиться с родителями своей новой подруги. Это так?

Он пробормотал что-то невразумительное. Мать настойчиво продолжала:

– Ну так вот, в этот понедельник давайте приходите ко мне. Я тоже хочу на нее посмотреть.

Он нехотя согласился, но с условием: она не говорит ему, что они с отцом разошлись.

– Это портит мое реноме. Ну, ты сама понимаешь.

Лариса согласилась. Они с мужем и в самом деле официально не разведены, так что она просто скажет, что Евгений на работе. Или даже позовет его. Всё-таки удобнее выступать общим фронтом, вдруг подруга позовет своих родителей. Хотя об этом речи и не шло, но всё-таки.

В воскресенье, найдя в записной книжке телефон Евгения, набрала номер. Он ответил почти сразу. Лариса, ожидавшая услышать женский голос, немного передохнула от охватившего ее напряжения.

– Евгений? Это я. Узнал?

Он немного удивленно, но с некоторой долей радости, а может быть, ей это только показалось, сказал:

– Узнал, конечно.

Она сконфуженно продолжала, как будто была барышней из девятнадцатого века, которой не положено первой звонить мужчине.

– Завтра Юрий хотел познакомить нас со своей новой пассией. Просил, чтобы мы встретили ее вместе. Так сказать, не разрушали иллюзии.

Евгений задумчиво протянул:

– Иллюзии… Ну конечно, у молодых нельзя разрушать иллюзии, это непедагогично. Ладно, постараюсь заскочить сразу после работы.

Лариса поторопилась его заверить:

– Не волнуйся, я тебя не задержу, можешь передать своей… – тут она замялась, не зная, как корректно назвать женщину, из-за которой он ушел из дома.

Он ничего не стал объяснять, лишь коротко кинул:

– Я и не волнуюсь. – И положил трубку.

В понедельник вместо того, чтобы хорошенько отдохнуть, Лариса весь день готовилась к приему дорогих гостей. Перемыла всю квартиру, чем не занималась с той поры, как затеяла игру в рестораторшу, приготовила изысканный обед, и, нервничая, принялась ждать сына. Успокаивала себя, что возможная невестка, конечно же, прекрасно воспитана. Если ей что-то и покажется странным, то вида она не подаст.

В семь пришел Евгений. Потянул носом и слегка покачнулся в ее сторону, будто собирался по привычке чмокнуть ее в щеку, но она сделал быстрый шаг назад, и он остался на месте, недовольно поглядывая на нее.

– Что, весь вечер будешь от меня так шарахаться?

– Нет, если ты не будешь ко мне приближаться. Мы теперь чужие люди. – Это прозвучало так категорично, что испугало ее саму.

Евгений скептически вздернул одну бровь, подумав, что это прекрасный повод ее поддразнить, прижимаясь к ней в ту минуту, когда она ничего не сможет возразить, например, когда у нее в руках будет блюдо с горячим, и прошел в комнату с уже накрытым столом.