Девять с половиной идей - Антон Леонтьев

Инна, взглянув на своего новоявленного мужа, улыбнулась. Все будет хорошо, все просто обязано быть так…

– Это наша вилла, небольшая, но не привлекает внимания ни налоговых органов, ни любопытных соседей.

«Вольво» подъезжала к двухэтажному особняку в конструктивистском стиле по моде поздних двадцатых годов. Здание было скрыто мощными хвойными деревьями и, расположенное на небольшом холме, являлось неприступной крепостью для непрошеных гостей.

– Мы дома, дорогая жена, – сказал Эрик, останавливаясь около парадного входа. – Прошу тебя оценить мое холостяцкое пристанище, которое ты теперь сможешь разделить со мной. Как-нибудь на досуге, когда ты превзойдешь своего учителя в мастерстве убивать, я расскажу тебе и свою историю. Прошу в наш особняк, он называется «Зеленый мыс». Очаровательно, не так ли? Вот уж где не могут жить плохие люди, не так ли?

Инна, набросив на плечи роскошную соболиную шубу, поднялась по ступенькам и вошла внутрь. Обстановка поразила ее – картины кубистов, металлическая угловатая мебель, комнаты необычной формы. Это Швеция, и это не сон. Так начиналась ее новая жизнь. Ее, Инны-Марии Эриксен, которая станет самой лучшей женщиной-киллером в мире. Да, она сможет, Инна чувствовала это.

Потом Эрик позвонил по межгороду, переговорил с кем-то и медленно произнес:

– Твоя мама… Мои соболезнования, но это так…

Инна ничего не ответила. Она знала, что это случится со дня на день. И она никогда больше ее не увидит, не сможет принять участие в похоронах. Что же, может быть, это и к лучшему, надо безжалостно расставаться со своим прошлым.

Тоска по маме, покинувшей мир живых, по оставленной родине тлела где-то глубоко в душе, но постепенно она справится с ней.

– Я думаю, Эрик, – произнесла Инна, скидывая туфли и погружаясь в мягкий ворс ковра, – нам требуется шампанское. Отметить смерть Инны Блажко и рождение Инны Эриксен.

– Сейчас, дорогая, – отозвался тот, сбрасывая плащ и пиджак на пол. – Я не ошибся, выбрав тебя. Где-то у меня была припасена бутылка «Дом Периньона», специально для такого случая!

А Инна, упав на ковер и погрузив в него лицо, думала о том, что ей предстоит в будущем. Что ее ждет?

– Дорогая, держи, – услышала она. Обернувшись, Инна увидела смеющегося Эрика, который протягивал ей холодный продолговатый бокал с янтарной жидкостью. Подняв его, он провозгласил: – За нас, за Инну Эриксен, за будущее!

– За прекрасное будущее! – подхватила она. И, подняв бокал, Инна насладилась великолепным французским шампанским.

Заседание суда, отложенное до десяти часов утра 15 сентября, вскоре должно начаться. Как всегда, зал был забит полностью, каждый хотел принять участие в этом историческом процессе, любой безвестный журналист мечтал сделать себе на нем имя, тем более что дело обещало быть не только интересным, но и совершенно неожиданным в своем развитии.

Подсудимая Ольга Маккинзи была сегодня, как отметили практически все, гораздо более бледна и взволнованна, чем три дня назад. Зрители сего действа, которые шушукались за ее спиной, говорили, что она выглядит великолепно, даже находясь в заключении.

Когда до начала заседания остались считаные минуты, в зал влетел молодой мужчина в прекрасно сидящем на нем дорогом костюме. Увидев его, Ольга улыбнулась.

– Стивен! – воскликнула она чуть громче, чем следовало бы.

Некоторые журналисты, находившиеся около барьера, отделявшего пришедших посмотреть на процесс от столов, где находились обвинение и защита, сразу же смекнули, что здесь пахнет маленькой сенсацией, из которой при умении и желании можно сделать большую, даже очень большую сенсацию.

– Я здесь, Ольга, – ответил мужчина, подходя к столу.

Адвокат обвиняемой Арнольд Постейло, вздохнув, полез за платком, чтобы вытереть пот с большого и морщинистого лба. Галстук-бабочка в крапинку, который он, подражая Черчиллю, носил постоянно, съехал набок и растрепался. Постейло знал, что по сравнению с этим молодым человеком выглядит просто жалко. Куда ему тягаться с наиболее перспективным адвокатом в Нью-Йорке, имеющим за спиной не только пару дюжин сложных дел, решенных в пользу его клиентов, но и аристократическое происхождение и, судя по его одежде, машине, образу жизни, репутации и деловым связям, хорошенькое состояние. Семья Ван Бьюккенен, что и говорить, самые настоящие сливки нью-йоркского общества, и Стивен является представителем сего могучего клана.

– Мне нужно кое-что уточнить, – пробормотал Постейло, выходя из-за стола. Он понимал, что Ольге и Стивену надо остаться вдвоем, а он был третьим, разумеется, лишним. Взглянув на часы, он увидел, что до десяти оставалась пара минут, и семенящим шагом стал расхаживать по паркету недалеко от барьера, отмахиваясь от журналистов, просивших у него интервью или хотя бы комментарий всего в три-четыре слова.

– Ты пришел, Стивен… – сказала Ольга, и в ее словах заключалось куда больше, чем казалось на первый взгляд. Со стороны же можно было подумать, что клиентка, обвиняемая в двойном убийстве, ведет неторопливый разговор со своим адвокатом, который обещает ей сенсационную победу.

– Да, я пришел, чтобы помочь тебе, – ответил Стивен. – Прости, что меня не было в день начала процесса, но…

– Я понимаю, – сказала Ольга, – ведь…

– Да, – продолжил он, глядя ей в глаза, – моя семья была против, они и сейчас против того, чтобы я участвовал в этом деле. Но ты ведь знаешь, как я люблю тебя. Кроме тебя, у меня никого нет, и та трусость, сиюминутный конформизм уже в прошлом… Если бы здесь не было журналистов…

Ольга положила на его загорелую и мускулистую ладонь свою руку, и это было ответом на его признание в любви. Она знала, что рано или поздно так случится, ведь она полюбила его с того самого дня, когда впервые увидела Стивена Ван Бьюккенена, молодого красавца-адвоката, высокого, темноволосого, закончившего Гарвард…

– Я знала, что ты придешь, – прошептала она. – Я ждала тебя… И я убеждена, что ты поможешь мне… Ведь ты единственный, кто верит, что я не убивала ни Клиффорда, ни его мать. Хотя поверить этому трудно, все думают, что ради четырех миллиардов долларов можно изменить моральным принципам. Поэтому единственное, что я могу противопоставить обвинению, – это свое слово. Я невиновна, Стивен…

– Я верю тебе, – ответил тот, и в его глазах вспыхнул огонь страсти. – Я верю тебе, и мы сможем доказать это. Однако нам предстоят тяжелые испытания. Из конфиденциальных источников в Генпрокуратуре я сумел узнать, кого Джейсон Мэрдок готовит в свидетели обвинения. Он думает, что показания этих людей сумеют убедить всех в твоей виновности. Это отпрыски семейства Маккинзи – младшая сестра Клиффорда Кимберли и его странный братец Элвин. Кстати, они уже здесь. Обернись, но только осторожно, они слева…

Ольга, не привлекая внимания, словно автоматически окидывая взглядом бурлящий зал, посмотрела туда, куда еле заметным кивком указывал Стивен. Там сидела сестра ее мужа Кимберли, самая стервозная и алчная женщина, с какой Ольге когда-либо приходилось сталкиваться.