Дилижансом, дирижаблем - Степан Кулик

Несмотря на то, что самолет приземлился на полевом аэродроме вблизи Измаила только во втором часу после полуночи, Никитина здесь уже ждали. Или, если быть точнее, с учетом позднего времени – еще ждали. Двое.

Грузный мужчина в мундире надворного советника. Еще не преклонного, но уже весьма почтенного возраста. Судя по характерной тучности, кабинетный чиновник. Бесполезный в оперативной работе, но как местная власть вполне. Такие как он, обычно въедливы, придирчивы к мелочам и прекрасно осведомлены.

Второй – казачий сотник. Пограничник. Судя по форменной рубахе защитного цвета. Весьма молод. Не старше тридцати. Поджарый, как дикий степной кот. Глаза с прищуром. Словно приценивается и ждет, когда добыча приблизится на дистанцию прыжка. Но, лицо при этом у сотника открытое, дружелюбное. Даже простецкое.

Гроза разразившаяся вечером, большей частью прошла стороной, выбрав основной целью соседний уезд, земля давно подсохла, но тем не менее воздух был не по летнему свеж. Даже прохладен…

– Доброго времени суток, господа! – с толикой вольности позволенной столичным фертам приветствовал их Яков Игнатьевич. – Надеюсь, не слишком заставил себя ждать…

– Не заставили… – в тон ему ответил старший и представился. – Уездный исправник. Долгопятов. Павел Дормидонтович.

Кивнул весьма вежливо, но руки не подал. Подчеркивая официальность встречи. А заодно, возможно, что в Табели о рангах его чин все-таки на один класс выше.

Зато сотник не церемонился. Лихо козырнул, как положено по уставу, но сразу же шагнул вперед и протянул руку для пожатия.

– Буревой. Степан Кузьмич. Отдельная сотня пограничной службы.

– Очень приятно. Ротмистр Никитин. Яков Иванович… Куда прикажете?

– Смотря по какой надобности… – чуть саркастично уточнил Долгопятов.

– Господа… – Никитин сделал небольшую паузу, привлекая внимание к тому, что будет сказано. – Проясним ситуацию. Согласно информации, с которой я успел ознакомиться в полете, на территории вашего уезда случилось следующее… Во-первых, – границу пересек целый отряд басурман. Чего не случалось с окончания последней Азиатской войны. Во-вторых, – совершено нападение на рейсовый паробус. Результат – тридцать четыре трупа. Семь пассажиров пропали без вести. В-третьих, – этим рейсом из Измаила в Кишинев инкогнито ехал кто-то из Орденских братьев. Среди мертвых его тело не обнаружено. И это я еще не упоминаю о инцидентах меньшего масштаба. Вроде, парочки бандитов, упокоенных неизвестно кем возле вашего порога, господин исправник. Достаточно или продолжать?

Встречающие от такой отповеди слегка поскучнели лицами, но и головы не опустили. Да, все перечисленное Никитиным находилось в их сфере ответственности, и все же, прямой вины в случившемся не было. Павел Дормидонтович даже возмутился немного.

– Я бы попросил…

– Прошу прощения, господа, за излишнюю резкость, – чуть сбавил тон Никитин. – Как говорит мой шеф: «Во избежание иного толкования». Я здесь исключительно по одной надобности – разобраться и принять меры. Если только, вы сами не выполнили всю работу… Пока я добирался из столицы. Найдется что сказать?

– Кое что… – сотник сделал неопределенный жест. – Господин ротмистр… Павел Дормидонтович только позавчера прибыл из Петербурга. Вчера – именины праздновал… А я так понимаю, что вы на место происшествия хотите выехать?…

– Я понял вашу мысль, Степан Кузьмич.

Никитин шагнул к исправнику и дружески взял его под руку.

– Господин надворный советник, думаю сотник прав. Оставлять уезд без начальства нельзя. Мало ли… Не исключено, из Зимнего запрос придет, а мы все по степи носимся. Я понимаю, что каждый из нас предпочел бы в штыковую, чем с докладом… Особенно, когда доложить нечего… Но вы уж прикройте нас. Я много не прошу – сутки.

За длинную чиновничью службу Долгопятов многое видел и пережил, так что приезжему офицеру поверил сразу. Эмиссар Особой экспедиции не финтил, а действительно просил помочь в обретении свободы действия. Поскольку частое дерганье прямым начальством, а также высокопоставленными особами, которые никакого отношения к делу не имеют, но желают быть в курсе, мешают больше всего…

– Хорошо, Яков Игнатьевич. В этом есть резон. Но вы будете высылать вестовых с каждой новостью, которая обнаружится по нашему делу. Не хочу оказаться в роли мальчика для битья.

– От всей души… Всенепременно… – Никитин оставил исправника и вернулся к сотнику. – Степан Кузьмич, конь для меня найдется?

– Так это… – тот неуверенно оглянулся. – Паромобиль…

– Отставить паромобиль. Где бронепоезд не пройдет, не пролетит стальная птица, казак на лошади промчится… Я хоть и не казак, но и не пехотный Ванька. И тем более, не штабист.

На этом спор закончился. Павел Дормидонтович отбыл в город, как он сказал: «удерживать плацдарм». А Буревой с Никитиным, в сопровождении десятка казаков, отправились к месту нападения на паробус.

– Раны у всех жертв либо резанные, либо колотые… – докладывал по пути сотник подробности, не упомянутые в рапорте. – Оружие восточное. Ятаганы и керисы. Не спутаешь…

Никитин кивнул. Это уж точно. Насмотрелся в свое время. Басурманам мало убить врага. Куда важнее запугать живых. Сломить волю к сопротивлению… Отсюда и показная жестокость, и оружие сделано так, чтоб оставлять на теле жертв ужасающие раны.

– К тому же, как установлено, этим рейсом ехало шесть молодых женщины и девиц в возрасте от восемнадцати до двадцати двух лет. Двух женщин нашли на следующей стоянке, остальные пленницы не обнаружены… Только верхняя одежда.

– Это как водится… – проворчал ротмистр. Мусульманский мир не изменить. Красивая девушка, как и тысячи лет прежде, оставалась одним из самых ценных товаров. Но пока юным пленницам, если можно так сказать, везет. – Возраст хороший. Поэтому и раздели не догола. Есть шанс, что пожадничают и портить добычу не станут.

– Будем надеяться… – пожал плечами сотник.

– Что-то не так?

– После привала басурмане усиленно путали следы. Мои следопыты считают, что большая часть чамбула не вернулась за кордон, а по-прежнему находится где-то здесь. И если девушки с ними… Разумность башибузуков – последнее на что можно рассчитывать.

– От судьбы не уйдешь… Господь милостив. Что известно о тех двух пассажирах, которые выкупили Орденскую бронь?

Сотник дернул щекой, мол, а чем жизни достойных братьев важнее остальных, но свое мнение оставил при себе.

– Ничего конкретного. Пока не стемнело, отработали два следа. Один, не самый многочисленный, привел в плавни. Там басурман ждали лодки. Из-за наступившей темноты, поиски пришлось прекратить. Оставили засаду. А утром два разъезда пройдут по берегу. Не исключено, что это уловка… Басурман могли отвезти в сторону, где снова высадили на наш берег. Второй след, примерно в дюжины полторы коней, направляется на запад. Мы прошли по нему десять верст и тоже ждем рассвета. Почва там каменистая… Но, я думаю – это смертники. Приманка. Потому что есть и третий след, самый хитрый… Отделился от основного и повернул на север. Если б Василий до ветру не отъехал… В общем, могли не заметить. Ловок, шельма…