Пансион святой Маргарет - Элен Бронтэ

Эмили устало погладила подругу по волосам. Что ж, и в самом деле Хелен стоит подумать о своем будущем, и, если платье поможет ей заполучить мистера Найта, Эмили придется потерпеть. В конце концов, у нее есть дорогие украшения, пожалуй, таких нет ни у кого в школе, разве только у миссис Аллингем, и Эмили наденет старое серое платье и ожерелье из жемчужин, каждая из которых вставлена в маленькую серебряную раковину.

Хелен поняла, что подруга простила ее, и тут же снова развеселилась. Она помогла Эмили убрать платья и с удовольствием пересказала все новости, услышанные ею у друзей в Брайтоне.

– Из-за всего этого я забыла сообщить тебе невероятное известие! Оказывается, в Брайтон вновь приехал мистер Реддок! Хотела бы я знать, виделась ли с ним уже мисс Брент?

Новость и впрямь оказалась необычной. Эмили с удовольствием посмотрела бы на своего предшественника. После всего, что о нем болтали, он казался ей весьма загадочной и романтической фигурой. Но рассчитывать на то, что его пригласят на бал в пансион Святой Маргарет, увы, не приходилось.

– Дафна, моя подруга, говорила, что он нашел место учителя рисования в одной богатой шотландской семье и приехал в Брайтон вместе с двумя своими учениками, мальчиком и девочкой семи и тринадцати лет. Вместе с ними прибыл и какой-то кузен или племянник матери этих детей. Дафна два раза видела его и сообщила, что никогда не встречала юношу красивее, но выглядит он мрачно и отнюдь не стремится расширить круг знакомств. За месяц, проведенный в Брайтоне, он появлялся на всех балах и вечерах, но танцевал мало и проводил больше времени за карточным столом, чем на паркете в бальной зале.

Эмили мало интересовалась незнакомым ей шотландцем и постаралась вернуть мисс Эйвери к рассказу о мистере Реддоке, но про него Хелен не смогла ничего больше сообщить.

Обеим молодым девушкам оставалось лишь улечься спать, чтобы назавтра не выглядеть перед ученицами бледными тенями самих себя. Эмили не сразу уснула, она думала о том, что может продать какое-нибудь из своих немногочисленных украшений и на эти деньги заказать себе несколько новых платьев. Впереди еще долгие зимние месяцы, и в Брайтоне будут благотворительные балы, а за ними последуют летние пикники. Эмили не хотелось выглядеть жалкой, она видела, с какой насмешкой смотрели гости на прошлом балу на скромные, едва ли не бедные, туалеты учительниц. Но решить, с чем она готова расстаться, Эмили так и не смогла. Все украшения дарил ей отец, и каждая вещица напоминала ей о нем. Эмили так и уснула, ничего не придумав.

Меньше всего Эмили могла ожидать, что выглядеть на балу нарядно одетой ей поможет одна из бывших подруг. Всего через два дня после разговора с Хелен Эмили получила письмо от мисс Рэйчел Снаттери.

«Дорогая Эмили! Ты же помнишь мою несносную племянницу Кэтрин? От нее сбежали три гувернантки с начала осени, и мой брат решил примерно наказать девчонку. Первой мыслью было выпороть ее, но мать Кэтрин решительно воспротивилась насилию над «бедной малышкой», и Мартину пришлось отказаться от этого благого метода воспитания. Тогда он надумал отправить Кэтрин в какой-нибудь пансион, приличный, но находящийся достаточно далеко от их поместья, чтобы ее маменька, с чьего попустительства Кэтрин и ведет себя столь безобразно, не смогла часто навещать ее и потакать очередным капризам. И тогда я вспомнила о тебе и предложила Мартину направить девчонку в пансион Святой Маргарет. Он был весьма обрадован, когда узнал, что среди учителей есть моя подруга, ведь ты сможешь присматривать за Кэтрин и писать нам, как она себя ведет. Только, умоляю, ни в коем случае не делай ей никаких послаблений! Надеюсь, ваши правила достаточно строги для того, чтобы превратить эту невоспитанную обезьянку во что-то приличное. Мартин хочет отвезти ее и вернуться домой до Рождества. Его жена рыдала два дня, не желая расставаться с дочерью так скоро, но мой брат был непреклонен, возможно, впервые в жизни. Ему хочется отпраздновать Рождество без опасений, что Кэтрин выльет чернила на шляпку какой-нибудь родовитой гостьи или намажет маслом лестницу, по которой лакеи носят подносы с угощением. По пути Мартин может заехать к твоим родным, он уже заранее признателен тебе за заботу о дочери и сам предложил повидать миссис Барнс и Томаса с его женой, забыла, как ее имя. Не захотят ли они передать что-нибудь для тебя? Ты же, в свою очередь, можешь отправить с ним письма или подарки всем Барнсам. Одновременно с этой почтой ушло письмо от Мартина к директрисе вашей школы. Он приложил чек на столь крупную сумму, что не станет дожидаться ответа и выедет через два дня, будучи уверенным, что Кэтрин примут в пансион. Прошу тебя походатайствовать за Кэтрин перед директрисой, не спеши рассказывать о ней всю правду, она выглядит очень миленькой, когда хочет понравиться. Ее дурной нрав открывается постепенно, и сперва все в школе наверняка будут очарованы ею. Но тебе я советую не утрачивать бдительность и держать подальше от негодницы свои краски и кисти».

Дальше в письме шло описание последнего бала, на котором блистала Рэйчел, но Эмили пропустила это место, почти не вчитываясь. Самым главным в письме было то, что мистер Снаттери нанесет визит ее родным и согласен захватить с собой что-нибудь для нее! Эмили немедленно написала матери письмо с просьбой прислать столько ее платьев, сколько поместится в карету мистера Снаттери.

Последующие дни она провела в тревоге – успеет ли письмо дойти вовремя, не разминется ли с мистером Снаттери и Кэтрин? Не отдала ли уже матушка все платья Эмили какому-нибудь благотворительному обществу? Хелен не могла понять волнения подруги – Эмили не стала говорить ей о письме Рэйчел, боясь, что ее планы потерпят крушение и ей все же придется надеть унылое серое платье.

О Кэтрин Снаттери Эмили почти не думала. Кажется, девочке должно быть лет двенадцать, а в этом возрасте все дети непоседливы, особенно если мать потакает их капризам, а отец пытается проявить неуместную строгость, вместо того чтобы обоим родителям придерживаться одной методы воспитания. Эмили не собиралась свято следовать наставлению Рэйчел и уделять Кэтрин внимания больше, чем другим своим ученицам. Разве только проследить, чтобы от дурных выходок Кэтрин не пострадал кто-нибудь из тихих, безобидных девочек.

Она все же предупредила миссис Аллингем, и директриса подтвердила сказанное Рэйчел – мистер Снаттери был так добр, что не может быть и речи о том, чтобы не принять мисс Снаттери в пансион. О характере мисс Снаттери директриса не спрашивала, а Эмили предпочла сама не упоминать о нем.

За девять дней до Рождества Руби пригласила мисс Барнс спуститься в холл перед чаем. Внизу Эмили увидела полного высокого мужчину, в котором едва признала брата Рэйчел, и маленькую темноволосую девочку с кротким выражением треугольного личика и хитрыми темными глазками. Рядом с мистером и мисс Снаттери стояла миссис Аллингем, со всем возможным для нее радушием благодарившая мистера Снаттери за щедрое пожертвование. У входной двери были составлены два объемистых сундука и несколько шляпных коробок. С радостным волнением Эмили догадалась, что все это – ее собственность.

Мистер Снаттери тотчас подтвердил эту догадку. Он был достаточно хорошо воспитан, чтобы не выразить удивления или неодобрения тем, что мисс Барнс служит учительницей, передал Эмили письмо от матери, согласился на обратном пути завезти Барнсам приготовленные Эмили скромные подарки, сдержанно поцеловал дочь и откланялся.