Подкидыш - Эльмира Нетесова
Шрифт:
Интервал:
— А почему бока неровные? Вон сколько кирпичей торчат в стенах! Гроб станут опускать, все посыплется. Иль гроб перевернется. Что тогда? — скрипела одна.
— Да и углы не выведены! Это ж не яма, а могила! Почему так небрежно выкопали? — придиралась вторая.
— Вы что? Сами в ней жить собираетесь? Все равно засыпать будем! Какая вам разница? Или вашему покойнику царские палаты нужны? — не выдержал Николай.
— Грубиян! Ты знаешь, кто здесь будет похоронен? Начальник милиции области! А ты кто есть? — взвизгнула бабка.
— А мне хрен с ним! Я хоть всю милицию закопаю! Какая разница, кем был! Покойники все одинаковы! И должности — заткните себе в задницы! Мертвецу они не нужны. Зароем, как всех!
— Нахал! Жаль, что ты ему не попался, когда он жил! В порошок пустил бы!
— Николай! Идите сюда! — позвал бригадир и сам подошел к кипевшим старухам. Те еще кричали, грозили найти управу на человека. Но бригадир быстро нашел с ними общий язык, успокоил. Расхвалив покойного на все лады, показал Николаю из-за спины сжатый кулак, погрозил. Наговорил бабкам кучу комплиментов, назвав их девочками, зайками, голубушками. Те растаяли, заулыбались. Безоговорочно полезли в кошельки. Рассчитались щедро, по-королевски и, уходя, забыв о предстоящих похоронах, расцеловав бригадира, щебеча, покинули кладбище.
— Чтоб больше не подходил к заказчикам. Слышишь? Ни ногой! С людьми надо уметь разговаривать! Что тебе до покойного? Он своей смертью на жизнь всем нам дал! Зачем его поносить?
— Они меня достали! К могиле стали придираться. Это — не так, то — не эдак! Надо было их самих столкнуть и дать лопату в руки! Тоже мне — старые кикиморы!
— Послушай, Николай! Уж не знаю, как ты справлялся на стройке, но с людьми явно не умеешь общаться. Какая разница нам, кем был покойник, какие у него родственники? Главное, чтоб наше оплачивалось. Вот и все! Другое не должно интересовать никого! Понял меня?
— Хорошо!
— Держи свой заработок. И завтра к девяти, без опозданий! — предупредил бригадир.
Николай пошел переодеться, заодно пересчитал, сколько ему перепало… Изумился. Сто пятьдесят рублей! И это за один день. Арпик за такие деньги целый месяц работает на полторы ставки…
Жена обрадовалась, получив деньги. Она еще не знала, куда устроился Николай, и вопросительно смотрела на него.
— Не украл, не отнял! Заработал! Какая разница — где?
— Столько за день? — перехватило дыхание.
— По-разному будет. Может, меньше или больше, как повезет.
— Куда ты устроился?
Николай не хотел сознаваться. Знал, как может воспринять жена его новую работу, и сделал вид, что не услышал вопроса.
— Уж не в карты ли играл?
— Не умею и не хочу! — пытался отшутиться, перевести разговор на другую тему, но не тут-то было.
— Где деньги взял? — тянула с подозрением.
— Я заработал их! Видишь? — показал сбитые в кровь ладони.
— Господи! Да где ж ты так? — ахнула, с сочувствием глянув на руки.
— Землю копал. Землекопом стал!
— Шутишь! На стройке столько не платят.
— Да не на стройке! Не взяли меня туда. Я на кладбище устроился! Могильщиком! Теперь поняла? Сама вынудила. Не хотел огорчать!
— Ты — могильщик? Не может быть! У тебя высшее образование! Неужели не нашел ничего приличнее? — сверкнули слезы в глазах жены.
— Ты со своим образованием за эти деньги целый месяц вкалываешь. А я — за день! Ты сыну на велосипед сколько месяцев собираешь? Чего оно стоит, ваше образование? Сплошная нищета и головная боль! Здесь ни о чем не надо думать, ни за что не отвечать. Вся морока — бери больше, кидай дальше…
— Но не надо до такого опускаться! Я даже не предполагала, что ты на это пойдешь. Ну, как я буду смотреть в глаза людям, когда спросят, кем ты работаешь? — возмущалась Арпик.
— А я разве виноват, что нет работы по специальности? Весь город обошел, сама знаешь, результат нулевой! Да и что тебя коробит? Со мною в бригаде работают люди сплошь с высшим образованием. И никто не стыдится своей работы. Деньги не пахнут. Главное, чтобы семья ни в чем не нуждалась. Ты тем, кто спросит обо мне и скривится, назови мой заработок! Потом посмотри, как завидовать будут! Тебе теперь не надо на полторы ставки вкалывать! А мне, мужчине, не стыдно детям в глаза смотреть! Мне плевать, кем работаю! Хочу семью на ноги поставить поскорее!
— Не кричи! Меня не убедишь горлом! Одно скажу! Вдумайся! На нас с тобой весь город будет пальцем показывать и смеяться!
— Почему боишься за меня? Никто не высмеет. Почему я этого стыдиться должен?
— Я думала, буду гордиться тобой. А ты навсегда моим позором стал! — сдавила виски, ушла в спальню, разрыдавшись в голос.
Николай ждал, когда жена успокоится и можно будет продолжить разговор. Но тут вышла Наташка.
— Зачем мамка плачет? — спросила тихо.
— Обиделась. Ничего. Это скоро пройдет. Поплачет и перестанет…
— Лучше бы ты не приходил, если мамка стала плакать, — сказала, отвернувшись.
— Вот как?! — подскочил, словно получил больную пощечину, и вошел в спальню.
— Давай поговорим. Повернись! — потребовал резко. — Ты сама писала, что любишь меня и ждешь! Тогда я был зэком! Неужели это лучше вольного могильщика? Иль ты не отдавала себе отчета написанному?
— Зэк — это временно. Могильщик — надолго. О тебе — о зэке, на воле почти не знали. Я говорила, что ты — геолог! Попробуй теперь скажи — кто мой муж! Стыда не оберешься. Не могу! Не хочу этого позора и твоих денег! Уж лучше б ты не возвращался к нам!
— Вставай! Помоги мне собраться! Я ухожу от вас! Не хочу! Устал быть твоим позором, а и гордостью стать не хочу! — достал чемодан, с каким вернулся из зоны, торопливо запихивал в него рубашки, майки, носки.
Арпик даже не повернулась.
— За что ты опозорил нас? Зачем пришел? Почему так несчастны мои дети?
— Дура! Закомплексованная пустышка. Скоро и тебе придется искать другую работу. Может, она будет хуже моей — нынешней. Тогда посмотрю, что запоешь! — бросил через плечо.
— Иди! Трупная муха! Зачем ты встретился на моем пути?
— А разве я искал тебя? Я поверил, что ты меня любила, а не приложенье! Лгунья! Ты никогда не говорила правду! Всегда врала! Во всем! Я простил тебя! Но ты потаскуха не только телом! Счастье мое, что прозренье не затянулось слишком надолго! — шагнул к двери и, ступив за порог, уже в который раз остался наедине с самим собой.
На кладбище он пришел почти к полуночи. Голодный, злой, с чемоданом тряпья, он сел у могилы, выкопанной недавно. Курил. Ругал Арпик и себя — за доверчивость.
Сколько он так сидел? Запершило в горле. Опустела пачка, закончилось курево. Николай огляделся. Приметил скамейку возле могилы. И, перешагнув ограду, расположился на ней во весь рост. Конечно, это не то, что в постели, на бок не повернешься, зато никто не клянет, не стыдит, ни о чем не жалеет.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!