Обратная сторона Истока - Екатерина Шашкова

Нина набрала воздуха, чтоб высказать всё, что она думала о нелегальном содержании марты в общаге… и выдохнула. Обещала же себе в этот раз обойтись без скандала.

— Ты его хоть к ветеринару водила? Прививки там, болячки, рацион специфический какой-нибудь. Инструкции по содержанию. Я же ничего в этих крылатых не понимаю!

— Я тоже, — созналась Алина. — Я свожу. Завтра же.

Март, словно догадавшись, что разговор о нём, вылез целиком. Он оказался неожиданно крупным: не куница, а целая росомаха. Ну хоть псиной не воняет — и то хорошо.

Цера, значит.

Нина присела на корточки, осторожно почесала зверя за ухом. Шерсть была жёсткой, но приятной на ощупь. Хотелось зарываться в неё пальцами и ни о чём не думать. Алина пристроилась рядом, начала наглаживать марта с другой стороны. Тот довольно подставил бок.

— Когда ты вернёшься? — спросила племянница, когда их пальцы встретились в районе холки.

— Если всё пройдёт гладко, то после коронации.

— А если не пройдёт?

— Тогда чуть позже. Вернусь — и отметим твой день рождения наконец-то! Лучше поздно, чем никогда, правда?

— Правда, — неуверенно улыбнулась Алина. — Возвращайся, я буду ждать.

Вечно ты куда-то вступаешь, то в дерьмо, то в партию.

Дом был большой, многоквартирный. Семь этажей, пять подъездов, бессчётное количество окон, за которыми может таиться что угодно. Алина прожила в подобном человеческом муравейнике семнадцать лет и за это время запомнила в лицо разве что соседей по лестничной клетке, да и то не всех. И овчарку с третьего этажа.

С овчарки мысль сразу же перескочила на Церу.

Что с ним будет, если хозяйка сейчас облажается? Хотя, наверное, ничего. Лиза присмотрит. Или Фелтингеры себе заберут. Они с мартом вроде нашли общий язык.

Да и что может случиться? Она же только посмотрит!

Алина машинально покрутила кольцо в кармане, потом в очередной раз сверилась с адресом, написанным на бумажке, убедилась, что не перепутала район, улицу, дом, время сбора — но двинуться с места так и не решилась.

Милитская куртка осталась дома, но на девушку всё равно никто не обращал внимания. Стоит под деревом — и пусть стоит. Может, нравится ей там, в тенёчке.

В дом постоянно кто-то заходил. Выходили гораздо реже, словно это гигантское многоквартирное чудище работало по принципу «всех впускать, никого не выпускать». Прошаркала какая-то старушка, обгоняя её в подъезд ворвалась стайка девчонок лет десяти, спустя несколько минут за ними проследовала женщина с коляской.

На заговорщиков никто из вошедших однозначно не тянул.

А вот четверо парней, оживлённо болтающих о чём-то своём, Алину заинтересовали. Девушка чуть двинулась вперёд, прислушалась: говорили об экзаменах, преподах и конспектах. У нормальных студентов, не запертых в магической школе, как раз шла летняя сессия, а эти явно были нормальными. Никаких камней, звякающих при ходьбе арфактумов и врождённого высокомерия. Обычные ребята.

Вот это уже больше похоже на то, что описывали Фелтингеры!

Возле дверей парни остановились, продолжили разговор. Неохотно расступились, пропуская в подъезд даму весьма своеобразного вида: длинная юбка, перчатки, шляпка с вуалью.

Из Викены приехала, что ли? Или просто любительница тамошней консервативной моды?

Дама слегка обернулась на болтунов, фыркнула неодобрительно и скрылась в недрах дома.

Студенты проводили её взглядами и снова сгрудились в плотную, активно жестикулирующую кучку.

Ладно, была не была! Алина решительно шагнула к ним — и врезалась в мужчину, который как раз в этот момент обходил дерево с другой стороны.

— Извините, — пробормотала девушка, подняла взгляд и обнаружила усатого одногруппника. Того самого Энгуса. — Ой, здрасьте.

— Мы знакомы? — довольно искренне удивился предполагаемый глава заговорщиков.

М-да! Отлично разговор начинается!

Здравый смысл требовал извиниться ещё раз, сказать, что обозналась, и бежать от этого дома как можно дальше, но Алина заткнула его поглубже и бросилась в омут с головой.

— Вы что, не помните? Мы учимся в одной группе!

Энгус задумчиво пригладил остатки волос на макушке, поморгал, разглядывая собеседницу и, наконец, опознал:

— Точно, вспомнил! Подруга госпожи Хоррен. А я смотрю — лицо вроде знакомое…

Ну конечно, Лизу он помнит. Лизу все помнят. Хотя, наверное, если появляться на занятиях почаще, то рано или поздно окружающие выучат твоё имя. Или ты — их.

— Меня зовут Алина. Алина Эллерт.

— Энгус Зукно-Вейтерлойн, — представился мужчина. Фамилию он выговорил старательно, как будто диктовал. Привык, наверное, что все переспрашивают. Зато сразу стало понятно, почему в обиходе использовалось только имя. — Приятно познакомиться. Извините, я тороплюсь. Увидимся в школе.

— Стойте, — выпалила Алина раньше, чем усач закончил последнюю фразу. — Мне надо с вами поговорить. Это очень важно.

— К сожалению, сейчас я действительно занят. Возможно, позже? Часа через три вас устроит? — Энгус говорил чёткими, раздельными фразами, слегка кивая в такт словам. Из-за этого Алина сама едва удержалась от кивка, но вовремя спохватилась:

— Нет, не устроит. За три часа я успею всем рассказать, чем вы тут занимаетесь.

— Не понимаю, о чём вы. — В лице собеседника не дрогнул ни один мускул. — Госпожа Эллерт, простите, мне пора идти.

— Никуда вы не пойдёте! — Алина схватила Энгуса за рукав, но быстро поняла, как глупо это выглядит, и отпустила.

Мужчина брезгливо расправил замявшуюся ткань и слегка отступил назад. Уходить он, вопреки собственным словам, не спешил. Верх всё-таки взяло любопытство. Или осторожность. Сейчас выслушает все аргументы, подаст знак кому-нибудь из заговорщиков — и будет к вечеру вместо Алины хладный трупик без особых примет.

И вот как объяснить, что она действительно хочет просто поговорить? С самыми благими, чтоб их, намерениями!

А, была — не была!

Алина зажмурилась и выпалила:

— Я видела вас перед взрывом на Прощальной. И никому об этом не сказала.

В ответ не раздалось ни звука.

Девушка выждала несколько секунд и осторожно открыла глаза.

Энгус стоял на прежнем месте. Даже, кажется, ни разу не пошевелился и не вдохнул.

— Я никому не сказала, — повторила Алина, глядя ему в глаза. — И не скажу, если вы сможете доказать, что ничего не взрывали.

— А если не смогу? — Однокурсник неуверенно улыбнулся.