Герольды "Наследия предков" - Андрей Васильченко

Прошло почти 100 лет, с тех пор как наука и общественность открыли для себя родовые символы, наносимые на здания. Весьма удивительным и поразительным кажется то, что на протяжении долгого времени научному изучению не подвергался столь важный памятник германской духовной истории, который имеет значение для истории культуры в целом. Можно было бы предположить, что по крайней мере геральдика, которая испытала взлет в XVI веке и за это время смогла добиться очень многого, должна была обратить внимание на наши знаки, введя их в сферу своего предназначения. Однако этого не произошло.

Исключения из этих правил встречаются лишь на скандинавском Севере. Здесь надо обратить внимание на ученого Оле Ворма (Олаус Вормиус, 1588–1654), вдохновенного исследователя нордических древностей и основателя науки о мире древних германцев, которому принадлежат «Шесть книг датских памятников» (Danicorum monumemtorum libri VI). Именно он впервые обратил внимание на родовые символы. Он видел в них особую разновидность рунической письменности, а именно «руны повязки» (Ьапdrunar), которые являлись отражением имени собственного. Он назвал их runae familiäres, то есть семейные руны. Родовой символ создавался при помощи нескольких рун, которые образовывали монограмму. Правильный порядок выделения отдельных рун позволял прочесть символическое имя предводителя рода. Так, например, знак

был разложен Вормом на следующие руны:

которые можно было прочитать как «Олафур». Мы можем провести параллель между родовыми символами и монограммами, которые ставились на документы сначала немецкими императорами, а до них отдельными королями, например Теодорихом Великим. Различие состояло в том, что коронованные особы использовали в качестве элементов монограмм отдельные латинские буквы, в то время как родовые символы составлялись из нескольких рун.

Родовые символы были пробуждены от забытийного сна движением немецких романтиков. Эти знаки сразу же вызвали живой интерес у общественности, которая, как выражались в те времена, «тяготела к отечественным древностям». Они не могли ускользнуть от ее заинтересованного взгляда. Это были не отдельные личности, которые делали открытия для всех остальных. Правильнее было бы говорить о присущей тому великому времени плеяде значительных исследователей, которые почти одновременно обратили свое внимание на загадочные знаки и символы. Славу открытия родовых символов между собой делят как немецкие, так и скандинавские ученые.

В первую очередь надо назвать Эрнста Морица Арндта. Во время своих продолжительных путешествий по Скандинавским странам он изумленным взглядом, который дает только истинная любовь к предмету исследования, выявлял старые обычаи и традиции. Он натолкнулся на «бомарки», которые весьма напоминали наши родовые символы. Однако в Скандинавии они были не уделом глубокой древности, а продолжали активно использоваться во многих местностях.

Из исследователей-нордистов раннего времени надо упомянуть две фигуры, чьи исследования сохранили свое исключительное значение даже в настоящее время. Это — выдающиеся исследователи рун. Один из них швед Йоханнес Э. Лильегрен, а второй — исландец Финн Магнуссен. Оба они собрали богатейший материал во время своих научно-исследовательских поездок. Лильегрен путешествовал по Швеции, а Финн Магнуссен исследовал датские острова, а также территории Шлезвига и Гольштинии, относившиеся тогда к территории Швеции. Его коллекция, состоящая из полутора тысяч родовых символов, в настоящее время хранится в королевском архиве Копенгагена и ждет своего часа, чтобы результаты ее изучения были представлены на суд общественности. Внимание обоих исследователей преимущественно было сосредоточено на проблеме отношения родовых знаков с рунами. Они задавались вопросом: был ли родовой символ производной от рун, или, наоборот, руны возникли из родовых символов? Кроме этого, их интересовало, можно ли было считать родовые символы рунами или нет? Оба пришли к одинаковым выводам. Родовые символы были составлены из рун. Оба оказались солидарны с мнением Оле Ворма, трактуя родовые символы как «руны повязки», что было комбинированием знаков рунической письменности для обозначения имени, но отнюдь не единым и самостоятельным знаком. Финн Магнуссен в своем главном произведении «Рунамо и руны» пытался обосновать эти выводы. Здесь мы находим важные сведения о существующей традиции родовых знаков в Швеции, Норвегии, а также в Северной Германии. В частности, речь шла о Дитмаршене. Ценные дополнения к этой работе содержались в статье сотрудника Петербургской Академии наук Андреаса Сьёргена, посвященной работе «Рунамо и руны», которая была опубликована в 1842 году на немецком языке в Санкт-Петербурге.

В Германии же имелся А. Михельсен, на тот момент профессор права в университете Киля, который первый в немецкой науке обратил внимание на родовые символы. Они привлекли его внимание, когда тот обрабатывал средневековые документы Дитмаршена. Во время своей работы он обнаружил эти знаки на многочисленных печатях, а также в виде сделанной от руки подписи на документах. После того как эти знаки попали в поле его зрения, он внезапно обнаружил, что эти символы имелись на дверях, на дверных косяках, на утвари, на старых шкафах, на алтарях и надгробных камнях. Он также установил, что родовые символы продолжали использоваться в различных районах Шлезвиг-Гольштейна. Михельсен связался с Финном Магнуссеном, а затем сопровождал его в различных исследовательских поездках. Итоги своих изысканий Михельсен изложил в работе, которая была издана в 1837 году в Киле «Королевским обществом Шлезвиг-Гольштейна по собранию и сохранению отечественных древностей». Также его статья была напечатана в журнале, издававшемся этим обществом. Кроме всего прочего, в ней автор заявлял: «Мы не можем игнорировать тот факт, что старые родовые символы, которые имеют исключительное археологическое значение, должны стать объектом пристального внимания всех любителей отечественных древностей. К этому надо добавить просьбу присылать нам копии и карандашные отпечатки встречающихся в различных местностях нашей страны немецких родовых символов (на севере именуемых „бомарками“, которые до сих пор находятся в употреблении). Они могут иметь различную, но в то же самое время простую форму и оформление, обладая ценностью не только для сфрагистики[13]. Они имеют исключительное значение для изучения немецких и нордических юридических норм, так как в давние времена использовались как знак собственника. Исходя из историко-правовой точки зрения, надо отметить, что родовые символы нуждаются в большем внимании и в более тщательном изучении. С полным правом можно утверждать, что эти знаки привлекли к себе внимание нескольких зарубежных исторических и антикварных объединений».