Охотник на звездном снегу - Ярослав Смирнов

Лекс затряс головой — это уже не никотин… что за ерунда?

Тут он увидел, как сигаретный дым быстро уносится в какие-то щели под потолком, и одновременно почувствовал слабый, не лишенный приятности запах.

«Как в осеннем саду», — мелькнула у Лекса еще одна странная мысль, но тут же он успел сообразить, что в осеннем саду пахнет намного хуже, а это просто нейтрализующий газ, и дышать им совсем не стоит, но без воздуха ведь тоже нельзя, и через очень короткое время он уже лежал на полу, улыбаясь и мечтая о лете.

Все-таки он не заснул, потому как смутно понимал, что его поднимают и несут на руках двое в балахонах, несут бережно и деликатно, стараясь не причинить беспокойства — во всяком случае, головой о косяк ударили только один раз, и то не больно, так что Лекс даже улыбнулся. Потом они все вместе, наверное, провалились сквозь землю, потому что Лекс совершенно неожиданно очутился в темном помещении и вдобавок обнаружил себя сидящим на омерзительно скрипучем стуле, который к тому же был страшно колючим и норовил укусить его за руку, и все-таки укусил, хотя Лекс пытался объяснить ему, что он не Винни-Пух, и опилок, пригодных для поедания, не содержит, но прилетела большая теплая летучая мышь, приструнила негодника, приласкала Лекса, тут же со стулом помирившегося и в знак долгой дружбы выпрямившего ему кривые подлокотники, и дала ему поесть зеленого шевелящегося мха, оказавшегося на поверку жидким и холодным, а заодно познакомила с двумя милейшего вида говорящими грибами, которые вежливо сняли свои бархатные шляпы и раскланялись, и уже после всего этого кто-то погасил свет под ногами, зажег его над головой, а в легкие проник свежий воздух.

Лекс закашлялся и стал отчаянно тереть заслезившиеся глаза: кашлял он долго, но все-таки его не вырвало, а глаза начали различать окружающие предметы.

— Меретляди, — прохрипел он. — Газом-то зачем было?..

— Хотели избавить тебя от лишней информации, — сквозь писк в ушах донесся давешний спокойный голос. — Не глаза же тебе было завязывать.

— Уж лучше бы завязали, — проворчал Лекс, вытирая ладонями мокрое от пота лицо.

— Неэффективно. Мы ведь не хотим стирать тебе память. Кроме того, нам не нужно было лишнее сопротивление с твоей стороны.

— Я, кажется, не брыкался особо, — произнес Лекс и пять раз подряд оглушительно чихнул.

Натурально, здоровья ему никто не пожелал.

Лекс наконец-то проморгался и посмотрел по сторонам.

Небольшое полутемное помещение, в пластиковых креслах сидят пятеро в серых — не черных — балахонах, лиц не видно, потому что свет идет из-за их спин… сам Лекс восседает на жестком стуле, кренится в разные стороны (Лекс, а не стул — тот, похоже, привинчен к полу: повезло!)… и очень хочет плюнуть на пол.

Не из хамства, конечно, хочет плюнуть, просто от газа-нейтрализатора во рту такое ощущение, будто там оправились одновременно все пассажиры Ноева ковчега — куда там банальной кошке, чье присутствие замечается с тривиального бодуна!..

— Брыкался, — с отдаленным намеком на насмешку произнес спокойный голос. — В результате — две сломанные руки и серьезная травма колена, не считая многочисленных ушибов.

— Да ладно, — не поверил Лекс. — Не помню я чего-то такого…

— Очень может быть. Не приходилось видеть, чтобы человек после столь значительной дозы нейтрализатора не спал и видел сны, а буйствовал, не отвечая на вопросы…

Этот голос был другой — высокий, почти тенор, и довольно злой. Эге, вдруг подумал Лекс, значит, газ-то был не совсем простой, раз полагалось отвечать на вопросы… хотя — какая разница?

Он чувствовал себя довольно скверно: болела голова, болели костяшки пальцев и локоть (ага…), щипало плечо (похоже, укол?), а главное — мысли разбредались по самым затхлым уголкам сознания и подсознания, и это было, похоже, не следствием медикаментозного воздействия… просто ощущение, что делаешь что-то не так, что тебя заставляют двигаться, думать, поступать по чьей-то глупой прихоти, и наличествуют в поступках этих безысходность, предопределенность, тупость и обязательство быть не таким, как все.

Внезапно Лекса буквально пронзила дикая мысль: а не отправят ли его сейчас на Землю?! Вот возьмут — и отправят… казалось бы, ну и что? Что такого страшного случится, с любопытством спросил он сам у себя, ежели ты, фратер-венатор, вернешься на Родину? Катастрофа случится или что похуже?

Лекс почувствовал, как у него буквально заледенело все внутри, совсем как в детском кошмарном сне — именно в детском, потому что взрослые сны имеют в себе рациональное зерно, их можно вспомнить, разложить, препарировать и выяснить, а потом посмеяться… а детских своих снов он не помнил, но мог четко ощутить в любую долю секунды своей нынешней жизни, что такое по-настоящему страшно… и вот сейчас ему стало страшно при мысли о том, что он вернется домой.

Он скрипнул зубами, отгоняя наваждение. Не хочу… ничего у меня там нет, ни хорошего, ни плохого, есть только пустота… да почему?!

— …того тебя сюда привели, чтобы ты молчал и скрипел зубами.

Лекс перевел дух. Оказывается, кто-то уже давно чего-то там бубнит и даже сердится, что на его бубнеж не отвечают.

Возьми-ка себя в руки, фратер-венатор, и не превращайся в пошляка… а чьим врагом была пошлость?..

Он откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу, ощущая приятную аристократическую утомленность. Чацкий. Где утомленному… нет, оскорбленному… найдется уголок… короче — сигарету мне, сигарету!..

— …и самое главное — что от тебя нужно Цезарю?

Лекс поперхнулся.

— Послушайте… — начал он и умолк, чувствуя, как звенит в ушах от злости. — Послушайте, — повторил Лекс, успокаиваясь, — я простой Звездный Охотник, невысокого чина — всего-навсего старший велит, — только сегодня прибыл на эту эмпузову планету, и с самого начала здесь пошла какая-то ерунда. Меня объявили преступником, причем только за то, что я здесь оказался, за мной гоняются фрументарии, вигилы, охрана Сената, теперь вот вы — Девятнадцать знает, кто вы такие, и Мормона ведает, что всем от меня нужно! Я обычный человек, люблю девок и водку, работу свою выполняю нормально и законов Республики не нарушаю. Так что либо объясните, в чем тут дело, либо катитесь… сами знаете куда. Все.

— Все это мы и без тебя знаем, — после небольшой паузы раздался спокойный голос. — Но зачем тебя ищет Брат Неба?

— Кто? — не понял Лекс.

— Брат Неба. Цезарь.

Все-таки Лекс сплюнул — правда, почти всухую.

— Идите вы на… — и потом полминуты говорил по-русски.

Надо сказать, это ему помогло — высказавшись, Лекс заметно успокоился.

— Кажется, ты нас боишься, — заметил обладатель спокойного голоса. — Так вот, не бойся: мы тебе не враги.

— А кто же? — саркастически спросил Лекс.

— Мы те, кто заботится о благе Республики. Мы те, кто ищет. Мы те, кто видит чернь души и слышит дыхание металла, — доверительно сообщил спокойный голос.