Изумрудные ночи - Вирджиния Браун

— Остановись! — прошептала она. — Ты не должен… мы не должны этого делать!

— Почему?

Этот простой вопрос застал ее врасплох. Действительно, почему? Ее ощущения подсказывали ей, что она не делает ничего плохого, однако годы обучения в школе убеждали ее в том, что так поступать нельзя. Настоящие леди не должны позволять мужчинам вольности до свадьбы. Только после венца женщина обязана ублажать мужа. Но Трейс не был ее мужем и даже не заикался о свадьбе. Более того, Бетани не была уверена, что он ее любит. Да и то, что она испытывает к нему, возможно, не является любовью.

— Потому, — сказала она через мгновение, — что я не должна делать такие вещи.

Не выпуская ее из объятий, Трейс вдруг подумал, что Бетани права. Она не должна была делать такие вещи, Только не с ним. Ей нужен мужчина, который женится на ней и будет заботиться о ней, а не просто хотеть ее. Трейсу было трудно смириться с таким выводом, особенно теперь, когда его восставшая плоть изнывала от желания проникнуть в ее тело.

Сделав над собой усилие, Трейс опустил руки, машинально отметив, что Бетани дышит так же неровно, как и он.

— Наверное, ты права, — сказал он и снова прислонился к дереву, чтобы отдохнуть и унять разбушевавшиеся эмоции. — Хотя все же интересно, кто сдастся первым.

Некоторое время Бетани ничего не могла сказать, потому что ей надо было справиться с дыханием.

— Никто не должен сдаваться, — наконец произнесла она.

— Боюсь, ко мне это не относится, — покачал головой он.

— Это ваша проблема, мистер Тейлор! — Он усмехнулся:

— Только до определенного времени. — С этими словами он протянул ей орхидею. Бетани бросила на цветок подозрительный взгляд.

— «Бойся данайцев, дары приносящих». — В ее устах классическая цитата прозвучала как оскорбление. — И какой же подвох кроется в твоем подношении?

— Почему ты меня в чем-то подозреваешь? — недоуменно спросил он. — Это просто цветок. Если ты заметила, они здесь повсюду.

Бетани взяла цветок и неожиданно почувствовала себя довольно глупо.

— Спасибо, — пробормотала она и воткнула цветок в волосы над правым ухом.

— Нет, — сказал Трейс, — неправильно. Цветок над правым ухом говорит о том, что ты занята. Над левым — что ты свободна.

— Свободна для чего? — спросила она.

— Свободна для… для кого-то, — тихо ответил он и переместил цветок в ее волосах. Затем нежно погладил ее по щеке. Бетани подумала, что Трейс снова поцелует ее, но он не стал этого делать. Его рука безвольно упала, голос стал напряженным: — Готово. Пойдем назад?

— Конечно, — ответила она. — Наверное, все гадают, куда мы делись.

— О, в этом можешь не сомневаться. Иди за мной. — Как только они вышли из зарослей, солнце быстро высушило рубашку Бетани. Она подошла к своему мулу и, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды окружающих, достала из сумки мягкую шляпу с широкими полями. Натянув ее на глаза, она не спеша копалась в своих пожитках.

Трейс подошел к ней сзади и тихо спросил:

— Тебе не кажется, что на нас все смотрят?

— Я в этом уверена! — так же тихо ответила она.

— Жаль, что мы ничем не заслужили такого внимания, — усмехнулся он.

Бетани густо покраснела, но, упорно продолжая возиться со своей дорожной сумкой, не удержалась и искоса взглянула на Трейса. Он мог вогнать ее в краску одним взглядом, парой слов, легким прикосновением и знал об этом! Чего он добивается от нее? И чего она хотела от него?

Не было ничего удивительного в том, что Трейс думал о том же самом, но в несколько ином ключе. Бетани вряд ли понравились бы его размышления. Он подошел к своему мулу и подал знак отправляться в путь. Бетани не выходила у него из головы. Даже приказав себе больше не думать о ней, Трейс смог продержаться всего пару минут. Ночью, когда все спали, он поймал себя на том, что мечтает о ее волосах, нежной коже и упоительном вкусе ее губ. Это было безумие! Он должен выполнять свою работу. Трейс прекрасно понимал, как опасно влюбляться в такую женщину, как Бетани Брейсфилд. Если он не будет полностью сосредоточен на работе, то может совершить ошибку, которая всем будет стоить жизни.

Солнце клонилось к закату, и дорога едва угадывалась в быстро сгущавшемся тумане. Бетани дрожала от холода и напряжения, вызванного постоянным ощущением опасности. Неужели им удастся преодолеть эти крутые склоны, думала она, непроизвольно зажмуривая глаза.

Даже Трейс был непривычно мрачен и сосредоточен. Узкая лента тропы змеилась вниз почти вертикально. Одно неверное движение, и человек или животное могли сорваться и кануть в пустоту. Обычно бесстрастные лица индейцев-носильщиков были напряжены, а оба перуанских офицера откровенно выражали свое недовольство.

— Туда ведет только эта дорога? — спросил профессор Брейсфилд, и Трейс заметил, как побелели его губы. — Не понимаю, как инки умудрялись строить дома на такой высоте, поднимать тяжелейшие камни… Бетани, как ты себя чувствуешь? — спросил он, видя, как дочь раскачивается на муле.

— Хорошо, папа, — солгала та.

В этот момент ее мул споткнулся, и у нее похолодело внутри. Тихо охнув, Бетани едва смогла удержать равновесие.

— Осталось совсем немного, — успокоил Трейс профессора и ободряюще улыбнулся Бетани: — Ты сможешь. Продолжай двигаться вперед.

— У меня нет выбора, — пробормотала она и устало улыбнулась в ответ.

Через некоторое время до них донесся рокот реки Апуримак. Напоенная талыми снегами, она неслась с вершин, пробивая себе дорогу в теле гор и сметая все на своем пути. Вскоре путешественники достигли большой ровной площадки, на которой должны были остановиться на ночлег. Бетани спешилась и посмотрела вверх, на тропу, по которой только что спустилась. С ее губ сорвался возглас изумления: казалось, даже птица не осмелится сложить крылья на узкой ленте, извивающейся серпантином вверх практически под прямым углом.

Бетани села на землю и прижала колени к груди. Она почти не слышала, что говорил ей отец, указывая на расположенные наверху террасы.

— Просто удивительно, как инкам удавалось это, — восхищался профессор. — Они процветали в местах, в которых другие люди просто не могли бы выжить! Когда кто-то рассуждает о древних как о примитивном народе.

Он покачал головой и подошел к краю площадки, туда, где внизу бушевала река.

— На вашем месте, профессор, я не стал бы подходить к реке так близко, — предостерег его Трейс. — В это время года вода непредсказуема. Иногда волны поднимаются довольно высоко.

Брейсфилд вздрогнул и немедленно вернулся к остальным, на узкую полоску камня и травы.