Слеза святой Женевьевы - Алена Белозерская

– Куда ты? – спросила Полина, подошла к брату и с печальной улыбкой заглянула ему в глаза.

– В отель. Нужно сделать несколько звонков в Лондон. Вечером увидимся.

– Алекс, я…

– Прекрати. Не объясняйся, просто думай, что делаешь. До встречи, Конрад.

Когда за Алексом закрылась дверь, Полина глубоко вздохнула и посмотрела на Конрада.

– Что он от тебя хотел?

– Твой брат? – Мужчина медленно направился в сторону Полины, заставив ее отступить назад. – Вы очень похожи.

– Знаю, – улыбнулась она, вспомнив серые глаза Алекса и такие же, как у нее, темные каштановые волосы. – Ты не ответил на вопрос.

– Ничего особенного. Поинтересовался, нравится ли мне работать в агентстве и спросил, как поживает мой бывший босс. Они, как оказалось, знакомы.

– Вот поц! – воскликнула Полина. – Обвел меня вокруг пальца.

– Я не понимаю по-русски, – напомнил Конрад, близко подошел к ней и поцеловал. – Вечером повторим?

– Что именно?

– Те фокусы, которые ты показывала ночью.

– И ты поц, – усмехнулась она, говоря незнакомые Конраду слова. – Повторим обязательно, – добавила она, посмотрев на его губы.

Франц Хорват, поверенный баронессы фон Рихтгофен, оказался высоким блондином с улыбчивыми светло-карими глазами, вокруг которых мелкой сеточкой разбегались задорные морщинки. На вид ему было лет пятьдесят, но голос у него был молодой, влекущий, такой же добрый, как и взгляд.

Одет Хорват был в темно-серый костюм, из кармашка которого выглядывал синий платочек, и голубую рубашку. Но, удивительно, на ногах были кроссовки для тенниса, вносящие диссонанс в гармоничный изысканный образ. Тоня пришла в замешательство, когда Франц, заметив, что она смотрит на его обувь, сделал пируэт, а после рассмеялся.

– Антония! – воскликнул он, протянув руки вперед, словно желал обнять давнего друга. – Не смотрите на меня с таким удивлением. Знаю, что обувь не соответствует наряду. Зато в ней удобно, особенно старикам.

Тоня широко улыбнулась. Не так ей представлялась их первая встреча. Она думала, что все будет сухо и строго, без дружеского участия. Была уверена, что Хорват окажется маленьким, лысым, строгим толстячком. Во всяком случае, так в ее воображении выглядели все юристы и банкиры. Впрочем, Хорват не был банкиром, но юристом, судя по всему, являлся одним из лучших, иначе Астрид не сделала бы его поверенным в своих делах.

– Рада встрече, герр Хорват.

– Просто Франц, фрау Арланова.

– Тони, – рассмеялась она, пожалуй, впервые за последние несколько дней искренне и беззаботно.

– Та-ак, – протянул Хорват и посмотрел на часы, – у нас есть время до посадки. Выпьем кофе? Можем что-нибудь покрепче, – он понизил голос. – Очень боюсь летать.

– А я боюсь вас, – призналась Тоня.

– Понимаю. Очень опасно лететь с незнакомым человеком неизвестно куда. Но у вас есть выбор: вы можете уйти прямо сейчас или же довериться мне и узнать последнюю волю Астрид.

Слова мужчины напугали Тоню, но одновременно она почувствовала, что он не сделает ей ничего плохого. Хорват производил впечатление добросовестного и искреннего человека, и все же по опыту Тоня знала, что именно такие и являются самыми опасными лгунами и мошенниками. Тем не менее она решила рискнуть, положившись на его честность.

– Что хотела Астрид? – спросила она, присев за столик.

– Вы нетерпеливы, Тони. Но не стану вас мучить и затягивать интригу. Астрид завещала вам кое-что из того, что ей принадлежало.

– Какой детальный ответ, – с иронией заметила Тоня. – Вы толком ничего не сказали, но при этом обещали удовлетворить мое любопытство. Истинный юрист – много цветастых слов, честный взгляд и минимум правды.

– У вас прекрасный немецкий, – с удовольствием заметил Хорват, наклонившись вперед, чтобы лучше видеть лицо девушки, щеки которой зарделись от похвалы. – Что будем пить?

– Минеральную воду.

– А я кофе, – он сделал заказ, а когда его принесли, быстро отпил половину горячего напитка, затем вытащил из внутреннего кармана пиджака плоскую бутылку и вылил ее содержимое в чашку. – Вот теперь вкусно!

Тоня, улыбаясь, опустила голову и заметила, что Хорват пританцовывает ногами под столом. Она окончательно развеселилась, увидев эти нелепые движения.

– Вы хорошо знали Астрид?

– Весьма неплохо. Мы познакомились очень давно. Я и Рольф, сын Астрид, учились в частном пансионе в Женеве, жили в одной комнате.

Тоня с удивлением вскинула бровь, мысленно производя подсчеты.

– Рольф родился в пятидесятом, – сказала она. – Значит, вам…

– Шестьдесят два, – Хорват легко кивнул, словно заново представился. – Поэтому ношу кроссовки, а не классические туфли. От них у меня жутко ноют ноги, потом всю ночь уснуть не могу. Да, нелегко быть молодым!

– Каким? – переспросила Тоня, думая, что Хорват ошибся, перепутав молодость со старостью.

– Молодым. Когда вам будет шестьдесят, вы поймете, что я имел в виду. Сейчас вам это сложно осознать, однако попытаюсь объяснить. Ваша душа юна, слишком. Юность ее продолжится до пятидесяти, и только после придет молодость.

– А старость?

– Тони, душа никогда не стареет, она лишь становится зрелой. Зато тело имеет другой путь развития. Сначала оно гибкое, потом застывает и резко дряхлеет, – громко расхохотался Хорват. – Впрочем, некоторые уже рождаются дряхлыми.

Тоня рассмеялась следом и бросила взгляд на соседний столик, за которым сидел молодой мужчина и жадно трогал ее глазами. Именно трогал, будто пытался отщепить кусочек и попробовать его на вкус. Она отвела взгляд в сторону, не желая, чтобы он увидел ее раздражение, потом вдруг повернулась и злобно усмехнулась. Мужчина ссутулился и быстро опустил голову.

– Восхищение нужно ценить, – услышала Тоня голос Хорвата, который с любопытством наблюдал за этой сценой. – И быть благодарным.

– Не судите, – с заминкой произнесла она.

– И не думаю. Я понимаю этого парня. На вас сложно не обратить внимание.

– Но вы же не смотрите на меня с вожделением!

– Только потому, что получил особые указания от баронессы. Астрид сказала, что достанет меня с того света, если я посмею пялиться на вас или, еще хуже, флиртовать. Сдерживаюсь, так как знаю, что она непременно выполнит угрозу.

Тоня оторопело посмотрела на Хорвата, лицо которого было серьезным, и прыснула со смеху.

– Наш рейс объявили, – сказала она. – В первый раз лечу в Вену.

– А я в последний раз в нее возвращаюсь, – пообещал Хорват, и Тоня вдруг испугалась этих слов, которые прозвучали пафосно и одновременно траурно. – Больше никогда не покину свой любимый город.