Огни в долине - Анатолий Иванович Дементьев

теперь шахты закроют, рабочих распустят, останется лишь несколько человек обслуживать удивительную фабрику. Кто распускал такие слухи — неизвестно, только они встревожили зареченцев и быстро докатились до Слепова. Он пришел к директору прииска озабоченный. Подождал, пока ушли люди, и, когда они остались вдвоем, спросил:

— Слыхал, Александр Васильич, о чем в народе говорят?

— Равное говорят, — ответил тот, продолжая писать в большом блокноте, с которым не расставался.

— Ты о чем?

— О драге.

— Думаешь, не успеем всю перевезти до распутицы? — Майский ощутил легкое беспокойство.

— Может, и успеем. Только беспокоюсь я о другом: как бы сохранить в целости то, что уже привезли.

— Интересно! — директор бросил карандаш и откинулся на спинку стула. — Ты что же, Иван Иванович, думаешь, драгу растащат?

— И растащить могут. А главное, как бы не попортили. Кто-то пустил среди старателей слушок, будто, как только драгу соберут и она начнет работать, шахты закроют, а всех рабочих уволят. Понимаешь, какая штука?

— Понимаю, черт возьми! — Александр Васильевич встал, одернул гимнастерку и вышел из-за стола. Остановился перед Слеповым, засунув руки в карманы брюк и слегка покачиваясь на носках. — Но ведь это нелепость. На такой слух могут клюнуть либо круглые дураки, либо совсем темные люди.

— Насчет дураков брось, людей не обижай, — сердито сказал Иван Иванович и по привычке потер подбородок. — А вот неграмотных людей у нас много. Да и когда им было учиться? А неграмотного человека обмануть легко. Люба Звягинцева — наша учительница, недавно была у меня. Говорит: давайте организуем по вечерам занятия со старателями. Многому не научу, но писать, считать и читать обязательно. Между прочим, у этой славной девушки личное горе, трагедия даже. Сыромолотов Яков — сын старшего конюха, женился, а Люба его любит. На другой женился.

— И откуда ты все знаешь, Иван Иванович?

— Должность у меня такая, — задумчиво ответил Слепов, смотря в окно. — Конечно, Люба мне не говорила об этом. Да и тебя, наверное, приглашали Сыромолотовы на свадьбу. Вот бы еще двух-трех таких, как Люба, и можно открывать школу ликбеза. Я об этом давно думаю, да ничего путного придумать не могу. Люди у нас есть подходящие, но все заняты очень. Обещал учительнице с тобой поговорить и решить дело в ближайшее время. Ликвидации безграмотности партия сейчас придает огромное значение.

— Знаю, но ты отвлекся, Иван Иваныч.

Майский закурил и опять сел. Слепов тоже сел. Он окончательно поправился и теперь выглядел даже хорошо, несмотря на то, что много работал.

— Так вот, вообрази себя на месте этого неграмотного старателя. На прииск прибывает махина, именуемая непонятным словом драга. Ему сказали, что драга — золотодобывающая фабрика, она заменит труд сотен людей, работать на ней будут единицы, да и то специально обученные. Поверит старатель, что шахты закроют, а его пустят на все четыре стороны?

— Поверит, пожалуй, — согласился директор. — Но какой дьявол распускает такие нелепые слухи?

Слепов пожал плечами.

— Это, конечно, надо узнать. Но я о другом. Во-первых, по-моему, следует немедленно собрать рабочих и объяснить им, что такое драга. А во-вторых… поставь у драги охрану. Чем черт не шутит, когда бог спит.

— Ты прав, Иван Иванович, хотя мы с тобой и не спали, а черти все-таки пошутили, — Майский с силой придавил окурок в пепельнице. — Такие шутки могут обернуться бедой. Ведь если находятся люди, распускающие зловредный слух, то они же могут подговорить кого-нибудь искалечить машину. Может получиться как в Англии с луддитами, когда рабочие думали, что из-за машин они остаются без работы. Случись подобное с драгой, тут не только с меня, но и с тебя заодно голову снимут, тут такое поднимется. Но успокойся, Иван Иваныч, охрану я с первого дня поставил. Боялся, правда, другого: начнут таскать разные части машины, в хозяйстве, мол, пригодится. Готовь собрание, секретарь, потолкуем со старателями.

— Добро. Сегодня же и проведем.

Слепов ушел, а Майский вызвал начальника охраны Буйного, и начал в ожидании шагать по кабинету. Вот так, не ждешь-не гадаешь, откуда очередная беда. Ну, не беда — так неприятность. Интересно, кто распустил гаденький слушок? Большая часть драги уже прибыла в Зареченск, осталось перевезти еще некоторые узлы и, не мешкая, начать монтаж. Недели через две должны приехать и драгеры.

Пришел Иван Тимофеевич. Он только вчера прибыл с очередным обозом и снова готовился в дорогу.

Иван Тимофеевич немало удивился, когда Майский спросил:

— У тебя охрана на драге выставлена?

— А-то как же? Хоть драга не лопата, не унесешь, а раз приказ был — исполнил.

— Проверь, как она охраняется. Машина дорогая, не доглядим, могут испортить.

— Не пойму я что-то, Александр Васильич, — загудел Буйный простуженным голосом. — На кой шут ее портить? У кого рука подымется? Теперь не двадцатый год. Нынче десять лет Советской власти праздновать будем.

— И двадцать будем, а доживем, так и пятьдесят. Но враги у Советской власти пока еще не перевелись.

И директор коротко передал свой разговор с секретарем партийной ячейки прииска. Буйный поскреб в затылке, поправил теплый шарф, которым обмотал больное горло, смущенно сказал:

— А ведь и я такие разговоры слыхал. Вот и обозники мои говорят: возим эту чертову драгу, а потом, как заработает она, нас же и по шапке. Ну, я подумал, в шутку сказано. Посмеялся даже. И в голову старому дураку не пришло, как может обернуться дело. Теперь понял. Сегодня же проверю охрану да накажу покрепче стеречь.

— Правильно. А выезжаешь когда?

— На ночь думаю. По морозцу. Уж больно лошади притомились. Если измотаем их, не вывезем драгу по санному пути. Придется тогда ждать колесной дороги.

— И не думай. Каждый день дорог. Береги лошадей, командуй, как знаешь, дело твое, но чтобы через неделю весь груз был на месте.

— Ох, Александр Васильич, уж больно ты крут. Сколько лет с тобой работаю, а все к этой крутости привыкнуть не могу.

Майский рассмеялся.

— Привыкай. Ну действуй, Иван Тимофеевич, действуй.

Собрание старателей Слепов организовал после обеда. Все уже знали, что речь пойдет о драге, а потому народу собралось много. Из клуба, где сначала хотели провести собрание, перешли на площадь. Трибуной служило конторское крыльцо.

— Товарищи, — начал Иван Иванович. — Мы бы не стали отнимать у вас время на этот разговор, но приходится. Дело-то вроде бы и простое. Вот сейчас вам директор все объяснит, а вы потом будете задавать ему вопросы. Давай, Александр Васильич.

Майский вышел вперед, снял шапку. Сотни глаз выжидательно следили за ним.

— Я коротко. Все вы знаете, товарищи, что нашему прииску с большим трудом дали драгу. Это замечательная машина. Правильно о ней говорят —