Ненавижу и… хочу - Анна Веммер

– Я весь последний месяц снимала твои вечерние представления и, поверь, могу безбедно жить, сливая их разным порталам, каналам и газетам. Да и за интервью, наверное, заплатят.

– Ты пытаешься шантажировать меня? Ты? И чего же ты хочешь, моя зубастая смелая девочка?

– Мы расстаемся, – отрезала я. – И ты забываешь о моем существовании. Иначе я клянусь, ты станешь звездой интернета. Можешь, конечно, отобрать у меня телефон, привязать к кровати и убить, но все видео уже в облаке, а сообщение со ссылкой на облако стоит на таймере всем новостным порталам, парочке газет, двум интернет-сообществам и пяти админам телеграмм-каналов. Я много времени потратила, чтобы добыть контакты всех, кто хотя бы теоретически заинтересуется тем, как ты проводишь долгие вечера.

– Ну ты и сука.

– Бесхребетная, амебная, трусливая инфантильная сука, ты хотел сказать, да? Ну так что? Будем обсуждать расставание, или хочешь поменять пару часов садистского удовольствия на всероссийскую известность, уголовное дело и оконченную политическую карьеру?

– Это вышло случайно. Я убиралась в кабинете и решила выпить кофе, а Леш… кхм, Алексей, не ушел домой. Он вернулся, попросил кофе, мы разговорились, и как-то все вышло само. Я не собиралась оставаться на ночь в офисе, просто отключилась, потому что очень устала. Алевтина, пожалуйста, выясните, видел ли нас кто-то! Я не хочу, чтобы мой бывший устроил сцену или как-то навредил Леше.

По выражению лица женщины я вижу, что ей не слишком-то нравится моя просьба, но, к счастью для меня, или у Алевтины доброе сердце, или слабая воля.

– Хорошо, – говорит она, – я попрошу посмотреть камеры. А ты – быстро работать!

Я чувствую колоссальное облегчение, хотя до полного спокойствия еще далеко. Когда узнаю, что никто, ни одна живая душа, не видела нас с Алексеем, только тогда смогу ровно дышать.

С этим нужно что-то делать, я не могу остаток дней провести в страхе, оглядываясь и вздрагивая от резких звуков. Не могу всматриваться в лица в толпе и шарахаться от проезжающих рядом машин. Но что сделаешь с Михаилом Герасимовым? Он практически неуязвим.

А что будет, когда мне разрешат видеться с Артемом? Если он станет угрожать ему?

От всех этих мыслей начинает болеть голова. Я пытаюсь погрузиться в работу и ни о чем не думать. Только зеркала, натертые до блеска, должны волновать меня сейчас. Но не выходит. Из головы не выходит ночь с Лешкой. Она как наваждение, наркотик, пьянящий искрящийся коктейль. Когда я вспоминаю, как неторопливо, смакуя момент, он проводил по коже ладонью, то покрываюсь мурашками. А еще тогда, когда бывший муж сжал в кулаке мои волосы, принуждая выгнуться, то я безумно жалела, что обрезала длинные кудри.

Все утро я разрываюсь между страхом перед итогом просмотра камер и суматошными попытками успеть все, что я проспала в объятиях бывшего мужа. Мою, убираю, протираю, дезинфицирую. Кажется, что у меня вот-вот отвалится сразу все: спина, руки, ноги, шея. Уже к обеду я едва могу стоять на ногах… хотя о чем я? Не могу. И опускаюсь на колени перед диспенсером с антисептиком.

Не то чтобы я испытывала какое-то особое почтение к диспенсеру или горячую благодарность за спасение от бактерий и вирусов к антисептику, просто эту идиотскую штуку заклинило, и я никак не могу снять крышку, чтобы долить раствор.

Хочется ругаться вслух и громко, но по офису периодически ходят люди, и вряд ли Леша обрадуется, если уборщица будет материться у всех на глазах.

В сердцах я бью по бедной коробочке, от чего она перестает даже мигать.

– Это саботаж? – слышу со спины.

Обернувшись, вижу Вадима. У него в руках здоровенный цветок в керамическом горшке, а в глазах пляшут искорки смеха. Я невольно улыбаюсь ему в ответ, правда, тут же спохватываюсь и смущенно отворачиваюсь.

– Привет, – говорит он. – А я тебе цветы несу.

– Почему твои цветы выглядят как «поливать каждый день, без выходных и праздников, по литру чистой отстоянной воды в сутки»?

– Ну… потому что я пытался впарить его Каренину, но он меня послал. И тогда я решил, что тебя порадует зелень.

– Нужно спросить Алевтину. Она мой начальник, а значит, фикусы в подарок принимает тоже она.

– Как ты, Лиза? – вдруг неожиданно ласково спрашивает Вадик.

Я ненавижу, когда люди так со мной говорят. С жалостью, нежностью. Мне проще огрызаться и шипеть в ответ, а столкнувшись с заботой, я теряюсь и превращаюсь в маленькую девочку, готовую прятаться в объятиях первого встречного. Или не первого… а друга бывшего мужа, который хранит самое постыдное мое воспоминание – о том, как я чуть не оказалась с ним в постели. Пусть и не по своей воле.

– Терпимо. Радоваться нечему, но и печалиться тоже. Разве что диспенсер не открывается и, кажется, кто-то останется без антисептика.

Без единого слова Вадим тянет за крышку, и я знаю, что произойдет за секунду до того, как раздастся негромкий щелчок.

– Как вы это делаете? Почему у меня все и всегда ломается, но стоит прийти мужчине – и для включения пылесоса достаточно нажать на кнопку, а чтобы снять заевшую крышку, нужно легонько потянуть? Несмотря на то, что до этого я делала все то же самое!

– А как вы, когда мы не можем что-то найти, приходите и показываете на то место, где еще минуту назад ничего не было?

– Туше, – смеюсь я.

– Пообедаешь со мной? В китайском ресторанчике неподалеку.

– Вадик…

– Леха уехал на встречу, до завтра его не будет, если ты об этом.

Только этого мне не хватало! Лучший друг Лешки приглашает на свидание. Пусть и это выглядит как обычный дружеский обед. Как будто я мало боли причинила мужу. Можно тысячу раз повторить, что между нами все кончено, и я имею право получить шанс на счастье, но встречаться с его другом… я бы никогда не пошла на такое.

Поэтому я виновато улыбаюсь:

– Прости. Я сегодня без обеда. Проспала, пропустила всю работу – и Алевтина рвет и мечет.

Вадим смотрит с подозрением, будто не верит мне.

– Точно? Или ты боишься осуждения Каренина? Лиз, ты ведь знаешь, что я неравнодушен к тебе. И ты заслуживаешь жить полной жизнью. Нельзя приносить себя в жертву Каренину, у вас было прошлое, но это не значит, что ты недостойна будущего. Я думал, между вами все кончено… ведь так?

– Да, конечно, – поспешно отвечаю я. – Но у меня было очень нелегкое расставание и с Лешей, и с Мишей. Я не уверена, что готова снова ходить на свидания.

– Именно поэтому я предлагаю обычный обед. Дружеский.

– Я правда проспала, Вадик, – улыбаюсь я, потому что тиски, сжавшие сердце, чуть ослабли.

– Ну, ладно. Дай знать, когда будешь готова. Я хочу узнать тебя получше.

– Договорились, – легко и просто вру я.