Трансплантация - Алексей Козырев

— Выбирай, Толик, два варианта у тебя имеются. Либо гонишь мне двадцать тысяч, но сейчас. Либо как раз до следующей фашистской агрессии будешь без прав куковать.

Ну прямо как у Якубовича в «Поле чудес» — приз или букву? Я, естественно, для солидности подумал с полчасика. Он даже поспать немного успел. Потом, значит, говорю ему, что выбираю второй вариант. Ну, тот, который до следующей агрессии, значит. Куда мне на первый-то претендовать! Для первого варианта мне около двух сотен замков заменить надо. А это, тем более в условиях мирового экономического кризиса, не такое уж простое дело.

— Ну что ж, — заключает Морда, — каждый сам кузнец своего счастья. Поехали тогда на КП, тут километров двадцать будет — чай, не устанешь.

Философом ведь ещё оказался, взяточник проклятый. Поворачивает он ключ зажигания «Лады» своей. А там тырк, брык, и тишина. Аккумулятор сел. Радаром бы, придурок, поменьше пользовался.

— Капец тачке, — заявляет, — придется ехать на твоей зелёной мясорубке. Не ночевать же мне здесь с тобой.

— Да уж и я особо не горю, — говорю. — Вроде и у меня с ориентацией всё достаточно традиционно, недавно проверял. Нюшенька моя, если надо, тоже всегда подтвердить может. Короче, попёрли мы с ним опять в дождь. Меня он, значит, сзади усадил, а сам за рулём устроился. Ну а у моего Абрамыча, сами знаете, где педалям справа положено быть, там как раз левые прикручены. А там, где нормальные люди к левым привыкли, вообще педалей нет. Отвалились давно. «Харлюшик» мой ведь не мальчик уже — седьмой десяточек в апреле отметили. Кстати, и с ручками на руле: там тоже всё либо наоборот, либо временно отсутствует. В общем, доехал он как раз только до следующего столба и встал. Устал, наверное.

— Давай, Толик, — говорит. — Местами меняться будем. Только шибко особо не гони и метров за двести до КП остановись. На заднее сиденье переберешься, а то скажут ещё, что я тут пьяного за руль посадил. Понял?

— Понял, — отвечаю. — Чего ж тут непонятного-то? Не иврит, чай.

Ну, короче, поехали. Дождь-то как раз ещё сильнее припустил. Слышу, у моего заднего седока жопа тоже хлюпать начала. Так вот и едем. Хлюпаем дуэтом. Вроде даже вполне согласованно получается. Почти по-дружески. Сначала я, значит, не очень спешил. Так, где-то не более тридцати. Смотрю, этот вроде особо не возбухает, самому, видно, побыстрее в тёплое КП охота, задницу свою поганую просушить. Ну, значит, я тут и припустил по-настоящему. Наверное, минут за десять долетели. Я, как и оговорено было, джентльмен же всё-таки, остановился, не доезжая КП. Как раз он за поворотом светился.

— Всё! — говорю. — Приземлились. Шабаш. Полёт окончен.

Гаишник молчит, ни слова не говорит. Заснул, видимо, думаю. Намаялся за день-то — работа тяжёлая всё-таки, хоть и на свежем воздухе. Оборачиваюсь, значит… А там и нет никого! И седла заднего тоже нет! Отвалилось, значит, по дороге. Ну я, конечно, развернулся. Два раза эти двадцать километров прогрохотал. Туда да обратно, пока бензина только что до дому всего и осталось. Протрезвел даже. Во все канавы заглядывал. Но так никого и не нашёл. И седла «харлюшиного» тоже.

Я тут намедни дружку своему, Женьке, позвонил. Он у меня в милиции работает. Спросил, не было ли ЧП каких странных, не пропадали ли гаишники на дорогах? Нет, сказал, не пропадали.

Вот такая история приключилась, значит, Алексаныч. Одноместным теперь «харлюшенька» мой бедненький стал. А ведь год назад ещё трёхместным выступал. Коляска у него была — зашибись! Лучше, чем у Елизаветы Второй. Только вот с этой коляской тоже у меня история одна вышла. Хочешь, расскажу, Алексаныч? Тебе точно понравится.

— Толя, давай как-нибудь в другой раз. Времени в обрез. И так с тобой считай что пообедал.

— Ну, так духовная пища, она же и полезнее. И не пучит, понимаешь, и не толстит. Никаких тебе «Мезимов» и прочей дряни не надо. Ладно: не хочешь, как хочешь — хозяин-барин, а я тогда поехал. Будь здоров! Так что, если завтра опять новый замок понадобится, ты уж пораньше звони. Пока! — И, помахав на прощание рукой, Толя отгрохотал в сторону ближайшего гастронома.

— Типун тебе на язык, — только и успел сказать Денис и вернулся в офис.

Он был слегка оглушён и поэтому не сразу услышал звонок. Надрывался телефон в приёмной у Светы, и похоже, довольно давно.

— Привет, Денис. Это я, Вальдемар, — послышался в трубке взволнованный Сашкин голос. — Ты чего не отвечаешь-то? Я уж минут двадцать тебе названиваю и по мобильнику, и по этому. Замёрз аж без куртки-то. У тебя всё в порядке?

— Да вроде всё нормально. Мобильник просто на столе оставил… Вальдемар, — еле выдавил из себя это имя Денис. — Тут у меня на крылечке театр одного слесаря только что закончился. А так вроде всё в порядке, всё по плану.

— Ну и то хорошо! А теперь слушай меня внимательно! Ты, как мне помнится, до восьми часов времечка немного свободного имеешь. Так что давай-ка до твоего визита на Лиговский встретимся да поговорим. Есть о чём. Я буду тебя ждать ровно в семь у твоего пожизненного памятника. Ладно, Денис? Не опаздывай. Ты всё понял? Ну, тогда договорились! — И Саша повесил трубку.

— С этим Холмсом час от часу не легче. Опять, наверное, какого-нибудь казаха или малайзийца откопал, — проворчал Денис, хотя и прекрасно понимал, что, если Саша позвонил, да ещё с такой конспирацией, значит, основания у него были весьма серьёзные.

Денис придвинул к себе поближе ежедневник и в строчке «19.00» записал: «Встреча у Чижика. Не опаздывать!!!»

И тут зазвонил мобильник.

— Добрый день, Денис Александрович! Это Владимир Михайлович беспокоит. Мы с вами в восемь часов вечера встретиться договорились. Я очень перед вами, Денис Александрович, виноват, но не могли бы вы подъехать ко мне пораньше, скажем в семь. Ко мне неожиданно родственники с севера нагрянули. Не могу не встретить, сами понимаете.

— Владимир Михайлович! — Денис посмотрел на часы, было начало шестого, и на свой ежедневник. — В семь, извините, но я никак не могу. Может, немножко пораньше, часов в шесть, например, или около половины седьмого. Мы ведь ненадолго, да?

— Конечно, Денис Александрович, пораньше это ещё и лучше. Жду вас от шести до половины седьмого. Вход прямо с Лиговского проспекта. Третий этаж и направо первая дверь. Только будьте осторожны, пожалуйста. Перила кое-где выломаны. Дом у нас скоро на капитальный идет. Скорее бы уж переехать. Ну да ладно. До встречи!

«Что ж, мне пораньше, пожалуй, и лучше, — решил Денис. — Значит, дома не так поздно сегодня буду, начну вещи собирать да поужинаю наконец. Всё удачно складывается: в начале седьмого на Лиговский, в семь с Сашей и домой».

Вскоре он уже выруливал на Суворовский проспект в сторону Московского вокзала. На Лиговке Денис припарковал машину рядом с серым шестисотым «мерседесом» с блатными номерами и подошёл к единственной в доме парадной с покосившимся металлическим козырьком. В отличие от соседних домов, в которых уже кое-где по-домашнему горели окна, в этом мрачном доме свет пробивался только в трёх окнах третьего этажа да небольшая, слабенькая лампочка тускло мерцала у входа в парадное. Дениса это не слишком смутило — вспомнил слова Владимира Михайловича и, внимательно смотря себе под ноги, поднялся на третий этаж. Здесь тоже теплилась маломощная лампочка, едва обозначая стены с облупленной краской, мусор на полу и толстый слой пыли на подоконнике. Рядом покосившаяся дверь, на которой чёрной масляной краской был выведен нужный Денису номер. На правом косяке двери у окна кнопка звонка. В отличие от всего бедлама и запустения, эта яркая, чистенькая и явно недавно установленная кнопка выглядела зелёным оазисом в бесконечной песчаной пустыне.