Психокинетики - Рома Ньюман

Артур Валентинович достал из внутреннего кармана пиджака ароматную сигару, принялся вращать ее между пальцами.

– Видите ли, уважаемая Оксана Николаевна. После того как я помогу решить вашу проблему, вы, – кончиком сигары он указал на Ледневу, – походатайствуете о назначении меня личным советником президента по решению подобных вопросов в дальнейшем.

Леднева не смогла сдержать удивленной улыбки.

– А для Атоса это – не слишком много?

– Нет, не слишком. И вот почему. Когда суета с «прецедентом Анжелики» уляжется, и мы двинемся дальше, перед спецкомиссией поставят следующую очевидную задачу. Вы, я уверен, уже думали о ней. Этот вопрос напрашивается сам, он витает в воздухе, блуждает в коридорах Кремля. Кто является левитантом и как нам прибрать его к рукам? Его захотят использовать в своих целях – они всегда хотят этого, уж поверьте. И когда президент поручит такое задание вам, вы придете ко мне. Потому что во всей нашей необъятной стране только я один на протяжении четверти века находил, вербовал, изучал и использовал всех этих экстрасенсорных уродцев. А теперь…

Волжанский вальяжно закинул ногу на ногу, достал зажигалку. Мелькала надпись «LOKI WAS RIGHT». Он неторопливо раскурил сигару, прокручивая ее во рту, с удовольствием выпустил густую струю дыма, серым облаком нависшую над педантичной стрижкой каре Ледневой.

– Давайте обсудим наше партнерство более предметно.

Он поставил малолетку на место и был доволен собой.

Тайная лаборатория Кравчука, вокруг которой разгорались нешуточные страсти (о которых сам Александр пока лишь догадывался), располагалась в одном из промышленных районов Москвы.

Серое, ничем не примечательное строение в виде буквы «П» ютилось в окружении дымящих заводских фабрик и предприятий. Обнесенное типовым забором из бетонных плит когда-то оно принадлежало объединению инженерной физики, затем было закрыто. Кравчук выкупил клочок земли под свои нужды.

Он не особо вкладывался в реставрацию фасада, лишь обновил систему заграждений и установил охрану на въезде. С куда большим размахом Александр подошел к формированию внутреннего убранства.

Замена всех коммуникаций, установка систем охраны и видеонаблюдения, приведение рабочих помещений в божеский вид – миллионы рублей ушли лишь на то, чтобы кирпичное строение выглядело как научно-исследовательское учреждение. Финансовая мощь подняла не только надземные этажи, но и два подземных сектора, в одном из которых некогда размещалось хранилище радиоактивных материалов. Забытое своими отцами строение вновь превратилось в форпост науки, отвечающий самым высоким требованиям безопасности.

Следующим этапом стало формирование коллектива. И здесь Александр решил не мелочиться, подключив к задумке лучших специалистов.

Руководителем проекта стал шестидесятидевятилетний профессор Лев Давидович Гинзбург, номинант на соискание Нобелевской премии по физике за работу в области квантовой теории оптической когерентности.

Соблюдая строжайшую секретность, Александру пришлось на пальцах объяснять ученому, с чем именно тому предстоит иметь дело. Осторожный профессор сперва не хотел связываться со странным богачом, однако красноречие и увлеченность молодого человека побудили его подписать документ о неразглашении.

Показанный ему артефакт, по форме напоминавший пушечное ядро диаметром с ладонь, особо не впечатлил ученого. Но уже первые замеры электромагнитного излучения, исходящего от Ядра, повергли профессора в глубокие размышления. В конце концов он дал добро на участие в проекте.

Контракт, подсунутый Гинзбургу на подпись, был не менее интересным. В соответствии с его условиями пожилой физик обязался в течение года и шести месяцев работать только в лаборатории, предоставленной Кравчуком, – и нигде более. При этом ему категорически запрещалось говорить кому бы то ни было о том, где, для кого и над чем он проводил исследования.

Также все лица, задействованные в практической работе, не имели права на присвоение результатов проводимых работ. Какие бы плоды ни принесли усилия, прилагаемые учеными, – все без остатка принадлежало фирме Кравчука, и именно его имя будет вписано в историю современной науки, если вдруг нанятый коллектив совершит гипотетический прорыв.

Такой подход слегка покоробил Гинзбурга. Кравчук давно усвоил простую истину: у каждого своя цена. Была она и у пожилого физика. На практике это выражалось в одном факте: к истечению полуторагодового контракта все участники исследований становились восьмизначными миллионерами, уже обеспечившими своим детям и внукам безбедную жизнь.

Заполучив в свое распоряжение физика с мировым именем, Кравчук дал тому полный карт-бланш на формирование команды и подборку рабочего оборудования. Гинзбург оперативно собрал группу из шести человек, которых знал лично, и составил смету, заставившую понервничать даже готового выложиться на все сто Александра.

Стоимость заказа Льва Давидовича достигала нескольких десятков миллионов долларов, превращая затею Кравчука в сверхдорогостоящую авантюру. Трудно сказать, действительно ли Гинзбург нуждался во всем, что заказал, или это была проверка на вшивость, только Александр не привык отступать, заходя так далеко. Поздно жать на тормоза, когда уже слетел с дороги.

Молодой бизнесмен купил абсолютно все оборудование, указанное в списке профессора.

В итоге Александр располагал прекрасно оборудованным ультрасовременным «наукоградом» и коллективом, состоящим из талантливейших людей. Гинзбург сориентировал своих людей на то, что им предстояло совершить революцию сразу в нескольких областях науки.

Полтора года назад «КравЛаб» начала свою работу в условиях тотальной секретности.

Новейшее творение стало несомненным объектом гордости Александра и его большой головной болью. В погоне за совершенством молодой человек не только израсходовал свои деньги и накопления со счета пропавшего отца. Попутно Кравчук залез в карман своих деловых партнеров, выделявших средства на иные проекты.

Опасная игра, учитывая, что большинство из тех, кто поддерживал рублем и долларом, имели не самую безупречную репутацию. Но Александр уже не мог бросить начатое. Не имел права.

Стартовавшие исследования были крайне важны для Кравчука. Долгое время он хранил артефакт, материализовавшийся в момент его чудесного самоспасения, вдали от людских глаз – даже от родительских.

В полном одиночестве он пытался постичь природу странного объекта на интуитивном уровне, прочувствовать ментальную связь с ним и понять, что же произошло тогда, на пруду. Полтора десятилетия артефакт оставался банальным шарообразным куском из материала, напоминающего чугун. Именно потому Кравчук и окрестил его Ядром.

В юности Александр хранил его в шкафу для одежды, на дне жестяной коробки из-под конфет. Парень не оставлял надежды, что однажды у него появятся средства для проведения необходимых лабораторных исследований. Добиться такого положения вещей и разгадать загадку Ядра стало жизненным кредо Кравчука.