Пепел над океаном - Сабина Рейн

Когда мы садимся в автомобиль, я тянусь к проигрывателю, но Амелия останавливает меня, схватив за запястье. От ее прикосновения внутри все вспыхивает ярким пламенем, но я стараюсь прогнать это чувство.

Оно неправильное.

Попросив ничего не включать, она снимает обувь, поднимает ноги на кресло и притягивает коленки к груди, а только потом откидывается на спинку.

Я вижу ее усталое лицо и все еще опухшие глаза. Мне хочется убить Джордана в сотый раз. Амелия не должна грустить из-за него или из-за того, что ее подруга оказалась безмозглой овцой.

Телефон снова пищит, предупреждая о новом сообщении. Потянувшись к мобильнику, открываю эсэмэс, крепко сжав руль свободной рукой.

Снова Аннет:

Ты не собираешься мне ответить?

Закатив глаза, печатаю короткий ответ:

Я занят.

Кинув сотовый на заднее сиденье, бросаю еще один взгляд на Амелию. Глаза закрыты, лицо приняло безмятежное выражение. Кажется, она задремала или же просто погрузилась в раздумья.

Мне хочется оказаться сейчас на ее месте. Вроде бы ничего сверхъестественного не произошло, но в то же время я понимаю, что случилось кое-что знаменательное. И от этих невеселых мыслей меня накрывает усталость.

Порой очень значимые события не волнуют тебя даже чуть-чуть, а крошечная проблема может разбить сердце на мелкие осколки. Так было всегда. То, что мы считаем мелочью, которую, как нам кажется, можно исправить щелкнув пальцем, чаще всего и становится самой большой катастрофой.

Повернув на другую улицу, останавливаюсь на обочине и выхожу из машины. Заблокировав двери, замечаю, что Амелия даже ухом не повела, значит, действительно уснула.

Забежав в кафе, работающее круглосуточно, я покупаю два стакана кофе и, расплатившись, выхожу. Посмотрев на автомобиль, замечаю, как Амелия оглядывается по сторонам. Ухмыльнувшись, залезаю внутрь.

– Я думала, ты меня бросил, – говорит она, потянувшись за стаканом и забрав его у меня из рук.

Высунув ногу в по-прежнему открытую дверь, достаю из бардачка пачку сигарет и закуриваю одну. Черт, я правда слишком часто курю. Выдыхая дым, отвечаю:

– Тебе стоило спросить, можно ли брать кофе. Может, это не тебе. Может, мне одного стакана мало и я взял два.

– Ничего страшного, сходишь и купишь еще, – парирует Амелия, из-за чего я издаю смешок.

– Забавная ты.

– Да? И почему же?

– Выкури одну сигарету, и скажу, – ляпаю я первое, что приходит в голову.

– Бросаешь мне вызов?

– Ну, если ты видишь в моих словах вызов, то пусть так оно и будет. Не любишь провокации?

– А кто их любит?

Вдруг ее рука тянется к пачке, Амелия достает сигарету и засовывает между зубов, я говорю, что ей не стоит этого делать и что мои слова были просто шуткой. Но она не хочет ничего слушать и через несколько секунд делает первую затяжку. Продолжая держать сигарету во рту, Амелия открывает дверь со своей стороны и выдыхает сгусток дыма на улицу.

– Нравится? – спрашиваю я, завороженный увиденным.

– Это успокаивает, – кивает она. – Раньше я ненавидела сигареты, а сейчас понимаю, в чем их фишка.

– Я буду покупать сигареты на двоих, хочешь? – мне ведь надо не просто использовать ее, но и развратить так сильно, чтобы никто после не узнал в ней прежней Амелии.

«Ты испорченный, избалованный гей!»

Ох, сейчас не время вспоминать слова, сказанные в мою сторону на той злосчастной вечеринке.

– Я не собираюсь увлекаться, – хмыкает она и делает глоток кофе.

– Между вами что-то есть?

– О ком ты?

– Коди.

Меня правда беспокоит этот парень. Он относится к Амелии так, словно она его собственность. Когда я сказал, что она моя, внутри меня вспыхнуло такое торжество, что я улыбался всю обратную дорогу. Сейчас она действительно принадлежит мне. Нет, она не вещь, просто пока мой план не осуществится, я не отпущу ее к кому-то другому. Мне плевать, с кем она спит, смеется и дружит, главное, чтобы я этого не видел.

– Коди – мой хороший друг, я люблю его практически как брата, но никакого любовного интереса у меня к нему нет, и к тебе, кстати, тоже. Не стоило устраивать сцен.

– Я не устраивал сцену, я просто говорил так, как есть на самом деле. Пока ты сидишь в моей машине, пока разговариваешь со мной, я не должен видеть рядом с тобой других.

– Давай заключим договор, – неожиданно произносит Амелия и, поставив стаканчик на приборную панель, поворачивается ко мне лицом.

– Договор? – Она кивает. – Какой?

– Пока мы вместе, ну, то есть пока мы общаемся, ты не должен спать с другими девушками, общаться с ними и флиртовать тоже, с моей стороны предполагается то же самое.

Потирая подбородок двумя пальцами, я смотрю в небо. Идея мне нравится, хочется рискнуть. Но где гарантия, что мы не будем вытворять все, что было перечислено, за спиной друг друга?

Это я и спрашиваю. Амелия отвечает, что надо просто расслабиться и поверить, ей незачем лгать. Зачем придумывать правила, которые сам же нарушишь, правильно?

И вот тогда я соглашаюсь.

Спустя какое-то время мы подъезжаем к тому самому гаражу. Выйдя из машины, я и Амелия направляемся ко входу. Когда она тянется к двери, которая находится рядом с воротами, я останавливаю ее и одним махом, схватив за талию, прячу за угол вместе с собой.

Мы не одни. Я слышу голоса неподалеку, и один из них мне смутно знаком. Это Джордан.

Амелия спрашивает, в чем дело, но я, шикнув на нее, тихо прошу помолчать.

Этого мы не учли. Я надеялся, что в такое время здесь никого не будет.

Выглядывая из-за укрытия, я вижу, как трое парней останавливаются около моей машины. Они с интересом разглядывают ее, а затем Джордан кричит, чтобы притащили дубинку из гаража. Посланный за битой амбал чуть не замечает меня, но я успеваю вовремя спрятаться.

Потом мне удается услышать, как Джордан говорит, кому принадлежит автомобиль, и называет мое имя. Никто из них не интересуется, что эта тачка делает посреди ночи возле гаража наркоманов.

Больше не выглядывая и покрепче вжимаясь в стену, я вслушиваюсь в слова, которые произносит наша «проблема». Но вдруг становится тихо, а затем раздается удар, слышится звук разбитых стекол и разносится оглушительная сигнализация моей машины.

Зажмуриваю глаза, словно ударили меня самого, боль разливается по всему телу. Этот автомобиль очень дорог мне.

Внутри закипает такая ярость, что глаза, которые я широко распахиваю, ничего не видят. Их затянуло пеленой злости, а руки чешутся и готовы бить и душить обидчиков моей малышки.