Конкистадор из будущего. «Мертвая петля» времени - Александр Баренберг

Наконец, после нескольких утомительно долгих секунд, из-за башни показалась бухточка, а в ней ожидающий нас корабль. От радости, видимо, я чуть сильнее потянул за стропу. Раздался угрожающий треск. Поднял голову и с ужасом обнаружил дырищу в правой части крыла, там, где и крепилась управляющая стропа. Сама злополучная веревка оторвалась. Вот черт! Несколько мгновений я напряженно вглядывался в разрыв, но тот, кажется, не обнаруживал тенденции к дальнейшему расширению. Слава богу! Однако все равно я остался без управления! Летим мы почти прямо к кораблю, и оно, в принципе, уже не сильно и нужно, но если вдруг изменится ветер…

Высота быстро таяла. Но мы уже над бухточкой. Поверхность воды стремительно приближалась. Анна продолжала дико визжать, иногда всхлипывая. Я подтянул ноги повыше, чтобы не зацепиться за воду, и заорал своей спутнице:

– Закрой рот и набери воздуха! Сейчас искупаемся!

Сиденье табуретки с силой коснулось спокойной вечерней поверхности бухточки и отрикошетировало, подняв кучу брызг. Подскочило вместе с нами на полметра и тут же рухнуло обратно, чувствительно приложив по пятой точке. Больше вода нас не отпускала. Крыло, протянув скользящее, как лыжа, сиденье с пассажирами вперед еще десяток метров, потеряло скорость и сдалось, проиграв водной стихии. А мы погрузились в море с головой.

Выпустил ножки табуретки, в которые вцепился в последние мгновения перед приземлением, и покинул с закрепленным за спиной «грузом» уже отслуживший свое аппарат. Теперь бы не утонуть, после сравнительно благополучного спуска с небес! Мы вынырнули, и я активно заработал руками и ногами. Ох, тяжело! Одежда намокла и затрудняла движения. Но Анна, видимо, под воздействием прохладной воды и окунания с головой, перестала орать и тоже заработала конечностями, помогая. Так мы продержались с полминуты, пока не подошла бешено загребающая веслами лодочка, заблаговременно спущенная с корабля, как и договаривались. Нас затащили на борт, взяли на буксир плавающий на поверхности параплан и направились к судну. Я расстегнул пояс и повернулся к Анне лицом. Девушку трясло, то ли от холода, то ли от переживаний. А скорее всего, и от того, и от другого.

Прижал ее к себе, стал целовать и растирать. Через минуту она прекратила всхлипывать и вдруг заявила:

– Хочу полететь еще раз!

Я слегка офигел. Хотя это известный эффект. После первого парашютного прыжка всегда тянет повторить. Но ведь она так отчаянно орала, чуть связки не порвала! Хрен поймешь этих женщин!

– С тобой! Ты действительно умеешь! – продолжала новоявленная энтузиастка крылатых полетов.

– Как-нибудь попробуем… – растерянно пробормотал я.

Поднялись на борт корабля. Там нас встретили восторженными криками. Особенно старался Цадок. Но слишком уж пораженной невиданным зрелищем толпа не выглядела. Наверное, ожидали от кандидата в Мессии чего-то подобного. Подумаешь, спустился на крыльях с башни! Только Джакомо явно никак не мог подобрать челюсть.

Уже почти наступила темнота, но одно дело я отложить никак не мог.

– Ракету мне! – потребовал у Олега.

Быстренько притащили ракетную направляющую с установленным снарядом. Стрелять не доверил никому, сам взялся за установку. Дистанция немаленькая, но попасть реально. Прицелился, крикнул второму номеру: «Поджигай!» Ракета, на глазах изумленных до предела и испуганных шипением истекающей огненной струи Анны и Джакомо, еще не имевших случая наблюдать работу нашего самого мощного оружия, сорвалась с направляющей и устремилась к тому самому месту, которое мы только недавно покинули. Попал! На бревенчатой крыше затрепетал огонек, и вдруг бабахнул взрыв. Крыша обрушилась внутрь, и еще пару часов мы имели удовольствие наблюдать охваченную бодреньким пожаром злополучную башню. После чего я счел себя отмщенным и, наконец, отправился спать.

Генуя встретила нас раздражающим моросящим дождем, сопровождавшимся достаточно прохладным ветром. Октябрь как-никак. За три с половиной недели, прошедшие с памятного приключения на греческом острове, погода заметно испортилась. Зарядили дожди, море было неспокойно, хотя, горячими молитвами, видимо, пассажиров корабля, штормов, сравнимых по силе с самым первым, более не случалось. Так что мы довольно спокойно обогнули «сапог» итальянского полуострова, изредка приставая к берегу для пополнения припасов и счастливо избежав различных нежелательных встреч.

Джакомо хмуро пялился в серые воды Генуэзского залива, облокотившись на перила капитанского помоста на корме. Разглядеть родной город, вернуться в который тот так стремился, мешала сгустившаяся мокрая пелена. Казалось бы, должен радоваться прибытию – контракт выполнен, осталось лишь довести судно до причала, и все, свободен, как птица. Причем в отличие от последней – с увесистым кошелем на поясе. Но во взгляде капитана сквозила не очень соответствующая моменту грусть. И я, кажется, понимал ее причину.

После того, как старый моряк лицезрел мои подвиги – спуск со стометровой высоты на крыльях и действие боевой ракеты, – его отношение ко мне сильно изменилось. Если раньше он только подозревал, что мы не совсем обычные путешественники, и, несмотря на наличие удивительных приборов и точной карты, не особо принимал во внимание наверняка ведущиеся среди пассажиров разговоры относительно моей личности, то после известных событий Джакомо резко поменял свое мнение. Не раз и не два в беседах со мной пытался выяснить мою историю более подробно, проявляя повышенный интерес к имевшимся у нас необычным устройствам. Особого успеха в этом он, разумеется, не добился, но общее представление о нашей компании получил. И оно его явно крайне заинтриговало. Однако сейчас предстоит расстаться навсегда. И это, видимо, и наводило грусть на вернувшегося на родину капитана. Как если оборвать захватывающий рассказ на самом интересном месте. Джакомо его обрывать явно не хотел. Впрочем, я тоже. Капитан показал себя умелым и знающим моряком, достаточно честным и надежным, а также, что немаловажно, открытым к приобретению новых знаний, несмотря на далеко не юношеский возраст. Легко и с интересом начал использовать компас, не заморачивась борьбой с собственными религиозными предрассудками, которые у него, кажется, и вовсе отсутствовали. Задолбал меня вопросами о принципе его действия… Короче, с этим человеком, в отличие от многих, намертво зашоренных средневековыми предубеждениями, можно работать. И, кроме того, у него могут быть нужные мне связи в городе…

– Ариэль, ты так и не сказал, каковы твои дальнейшие планы? – вопросил, наконец, Джакомо, прерывая слишком уж затянувшееся молчание.

– Ну, вообще-то, зиму мы собираемся провести в Мюнхене. Имеются там некоторые незавершенные дела… Но прежде я хотел бы заключить кое-какие сделки здесь, в Генуе. И для этого мне нужны знающие местные условия люди. Например, имеющие связи с генуэзскими кораблестроителями! – без обиняков бросил капитану почти не замаскированную наживку. Тот заметно воспрянул, учуяв свой шанс, и с удовольствием ее заглотил:

– Я знаю многих на верфях! Ну и город, само собой. А зачем тебе?