Видео Унтерменшн - Александр Селин

– Да, Марк Соломонович, – улыбнулся Сергей, – активно поддержал.

– Щит изготовили, разрисовали, выставили, а через неделю парторга сняли. Ты этого специально добивался?

– Да, профессор. Так оно и было. Добивался, чтобы этот придурок своими же руками себя и убрал.

– Вот видишь? Способен ты, оказывается, на еврейские поступки! – захохотал профессор. – И если ты на этот раз задумал сделать что-то подобное, но в другом масштабе, то я с удовольствием тебя поддержу. Потом расскажешь… Главное, помни золотое еврейское правило – не подставляйся! А по завершении дела прощения у Всевышнего не забудь попросить.

– Да. Конечно. Извините, но сейчас действительно не могу обо всем рассказать. Я в этом деле участвую не один. Да и задачу толком пока не могу сформулировать. Все как-то расплывчато…

– Не обижаюсь. Так что тебе конкретно от меня надо?

– Владимир Красно Солнышко. Материалы о Крещении Руси.

* * *

– Полагаю, что общеизвестные материалы тебе ни к чему, а нужно что-нибудь особенное, да?

– Да. Лучше что-нибудь особенное…

– Ну, тогда идем вон к той стойке, там есть даже и подлинники…

Давя ботинками силикагелевые шарики, разбросанные по всему полу, они продвигались по институтскому подвалу, который и являлся хранилищем архивных документов. Каждая вторая лампочка не горела, отчего в обстановке серых облупленных стен и висящей в воздухе пыли создавалось тягостное ощущение. Хотелось как можно быстрее уйти отсюда. Наконец Полянский и Садовников подошли к старой деревянной стойке, вмещающей несколько запыленных ящичков.

– Представляешь, до чего дожили, – закашлялся профессор, – не можем позволить себе даже уборщицу для наведения порядка в подвале. Я уже не говорю о нормальной охране… Обратил внимание, какая тут охрана?

Сергей кивнул. Действительно, у дверей, которые вели в подвал, скучал один-единственный полудремлющий дедок, у которого, казалось, не хватало сил, чтобы задавать вопросы. Он только положительно кивнул, узнав профессора, а на Сергея уже и внимания не обратил.

– А ведь это очень важное хранилище, – продолжал Полянский, сверяя индексацию на ящичках с тем, что у него было отмечено в записной книжке. – Понадобятся каким-нибудь поганцам эти архивы, так они запросто их возьмут. Достаточно подобрать ключи к подвальной двери и к парадным дверям учебного заведения… Но всем пока, слава Богу, не до архивов… Передел собственности, последствия дефолта, металлы… нефть… быстрые и очень быстрые непосредственные деньги… А ведь когда-нибудь дело дойдет и до архивов. Кому-то понадобятся… Дойдет.

Отыскав нужный ящичек, профессор открыл его и вытащил стопку переплетенных пожелтевших бумаг.

– Вот это возьмем с собой наверх, там сделаешь ксерокопии. Здесь должны быть интересные сведения о киевском князе Владимире… Я по своей лени едва-едва занимался этим вопросом, хотя на самом деле данный отрезок отечественной истории заслуживает большого внимания… И личность князя, и его потомки… и сами обряды Крещения…

Когда они выходили из подвала, охранник-старичок уже спал глубоким сном, хотя по инструкции должен был записать в журнале номера выносимых документов.

– Безобразие, – прошептал профессор, наклоняясь к журналу. – Ладно, сами отметимся, не станем его будить… А сейчас иди на второй этаж в 204-ю аудиторию, там есть копировальная машина. Как все сделаешь, найдешь меня в кабинете… Да все-то не копируй… выбирай хотя бы в полглаза, а то бумаги не хватит. Тут много лишнего всякого…

В кабинет профессора Сергей вернулся через час. Полянский, как обычно, сидел за столом, с энтузиазмом что-то выписывая из толстенных монографий, но, когда поднял голову и посмотрел на вошедшего ученика, то снял очки.

– Что-то случилось? Ты какой-то потерянный…

– Вот, – положив переплет на стол, Садовников раскрыл его в том месте, где заложил закладку. – Три страницы вырваны, Марк Соломонович, причем самым грубым образом… Документ восемнадцатого века… Честное слово, профессор, это не я.

– Да верю, верю…

Полянский посмотрел на место, откуда были вырваны страницы, быстро встал и ушел в соседнюю комнату, откуда по-прежнему доносился стук печатной машинки. Обратно вернулся с амбарной книгой, озадаченно почесывая седой затылок.

– Ну вот, Сережа, случилось… Кому-то уже понадобились и архивы… как я и говорил… Хорошо, что хоть документацию аккуратно ведем… кто приходил, что заказывал… Ага, вот смотри, в сентябре девяносто седьмого года, то есть примерно два года назад, этими же материалами интересовался некий господин по фамилии Афанасьеу А.П. Странная фамилия…

– Афанасьеу?!

– А ты что, знаешь такого? – удивился профессор.

– Конечно, знаю! – У Садовникова загорелись глаза, как у человека, желающего срочно вывалить вагон информации. – Очень хорошо знаю, Марк Соломонович! Если, конечно, это тот самый Афанасьеу… Ну конечно, тот самый! А.П.! Тот, которого я знаю, как раз Александр Павлович.

– Странная фамилия… Афанасьеу…

– Конечно, странная, но это долгий рассказ. Короче, этот человек из «Видео Унтерменшн», один из технических директоров канала. Что тут сомневаться? Фамилия эксклюзивнейшая. Тем более инициалы совпадают.

– Ну и денек. – Профессор Полянский осторожно присел на стул, с глупым видом уставившись на подпорченный переплет. Садовников виновато посмотрел на своего учителя, словно бы все эти неприятности были как-то связаны с его визитом. Он действительно очень хорошо знал этого Афанасьеу и сейчас сбивчиво и напряженно думал, как бы этого Афанасьеу найти, заставить признаться в воровстве, а сворованные листы вернуть…

– Телевизионщики, значит… – тяжело вздохнул Полянский. – Легки на помине, сволочи. Только сегодня говорили о «Видео Унтерменшн», опасались, что архивные документы могут кому-то понадобиться, и вот те раз! Накаркали. Одного не пойму, зачем же им нужно было страницы вырывать? Попросили бы, я и так дал бы скопировать за символическую плату. И вырвали-то на очень интересном месте, засранцы… ну да, где как раз говорится про скуфети.

– Какие еще «скуфети», Марк Соломонович?

– Скуфети? Это рамочки. Рамочки такие были у князей и воевод во времена язычества… Не знаешь? Хотя, впрочем, откуда тебе знать? Это далеко не программное. Да и относится к весьма спорным вопросам. В своей практике я сталкивался с упоминанием скуфетей только два раза. Помимо этой рукописи, что-то встречал в центральных архивах… до пожара.

Полянский перевернул несколько страниц, пожелтевших, грубых, с засаленными краями.

– А-а… кое-что все-таки осталось… Даже рисунки таких рамочек в пример приведены. Откопировал?

– Да.

– Видишь ли, автор восемнадцатого века утверждает, что во времена язычества на Руси князья, воеводы, вообще люди, занимавшие высокое положение, помимо оружия при себе носили вот такие прямоугольные деревянные рамочки. – Он показал на рисунок. – Крепились они обычно на поясе, на длинной цепочке. Рамочка считалась одним из главных символов власти. Если какой-нибудь князь хотел произнести «верное слово» или озвучить приказ, которого под страхом смерти ослушаться нельзя было, то он подносил рамочку к лицу и через нее говорил. Представляешь? Простолюдины эти рамочки уважали и безмерно их боялись. Разумеется, такие рамочки далеко не всякому позволялось иметь… Вообще очень интересный способ концентрировать внимание на себе. Ну что еще? В зависимости от общественного положения владельца эти рамочки были оформлены в разной степени богато. Большое значение имел орнамент, украшающий скуфеть. У каждого удельного князя был свой собственный орнамент на скуфети, который знали все его холопы. Если другой князь завоевывал какую-нибудь волость, то старался в первую очередь завладеть рамочкой побежденного, а если не удавалось, то уже приучал к своей. Интересно, правда?