Гнев викинга. Ярмарка мести - Джеймс Л. Нельсон

— Кевин приветствует нас. Они нас ждали. Он приглашает нас в свой шатер, чтобы мы могли поесть, выпить и побеседовать.

Пока Харальд переводил, Торгрим не сводил глаз с Кевина. Ирландец повернулся, и они двинулись сквозь толпу молча глазеющих на них людей. За Торгримом следовали Харальд, Годи и вожаки с других кораблей.

Лагерь был разбит на поле в несколько сотен ярдов шириной, обрамленном деревьями, которые скрывали его, как частокол. Разместили лагерь так, чтобы его нельзя было увидеть с окрестных земель, и Торгрим заключил, что Кевин выставил дозорных под деревьями, дабы они вовремя заметили чужаков. Позиция была выгодной.

Сам лагерь, как и доложил Старри, состоял из нескольких дюжин палаток и шатров, стоящих бок о бок, и перед некоторыми из них горели костры, ярко пламенея в меркнущем свете дня. Шатер Кевина был самым большим, широким и круглым, высотой в десять футов, с зубцами в тех местах, где встречались крыша и стены. У Торгрима и без того давно сложилось впечатление, что Кевин всячески наслаждается роскошью, шатер же подтверждал, что это впечатление было верным. Ри туата Киль-Вантаня не желал терпеть бытовые неудобства военного похода.

Кевин придержал полог, и Торгрим вошел внутрь. В шатре горели свечи. Свет был слабым, но его хватило, чтобы разглядеть трех мужчин, сидящих на небольших скамьях возле дальней стены палатки. Они были викингами. Ближе всех сидел огромный воин, почти такой же большой, как Годи, с длинными светлыми волосами, заплетенными в две косы, которые свисали по обе стороны лица. От уголка правого глаза тянулся весьма жуткий шрам, исчезавший в густой желтой бороде. Оскал, казалось, застыл на его лице, впечатался в него, — как телега, на которой никогда не ездят, впечатывается в землю.

Викинг выдержал взгляд Торгрима, Торгрим выдержал его взгляд, и ни один из них ни на йоту не изменился в лице. Этот человек наверняка был предводителем второго флота, догадался Торгрим. Он давно привык не судить о людях без достаточных на то оснований. Но именно этот огромный урод самым бессмысленным и жестоким образом расправился с бедняками из той рыбацкой деревушки, и сложно было не проникнуться неприязнью к нему с первого же взгляда.

Кевин снова заговорил, и Харальд сказал:

— Кевин приглашает всех сесть.

Слуга принес в шатер новые скамьи, и Торгрим и его люди расположились на них. Харальд сел справа от Торгрима, Берси слева, Скиди сын Одда рядом с ним. И только теперь Торгрим осознал, что Кьяртена с ними нет. Странно.

— Кевин говорит, что это Оттар сын Торольва, — продолжил Харальд. — Его еще зовут Оттар Кровавая Секира, и он командует викингами с кораблей, стоящих на реке.

Торгрим кивнул, снова встречаясь взглядом с Оттаром.

— Это ты напал на рыбацкую деревушку в устье реки, — сказал Торгрим. Он произнес это на родном языке. И его фраза не была вопросом.

— Я, — сказал Оттар. — Лучше так, чем позволить им распускать слухи о нашем походе.

«Ты либо сам глупец, либо меня считаешь глупцом», — подумал Торгрим. Уничтожение целой деревни не могло помешать слухам о приходе норманнов, скорее наоборот. Но Оттар даже не пытался говорить убедительно. Торгрим уже догадывался, отчего налетчики в той деревне проявили подобную дикость, и теперь видел, что не ошибся. Оттару это нравилось.

Кевин сел последним, и после этого слуги принялись сновать по внезапно ставшему тесным шатру, поднося всем кубки с вином. Когда у каждого в руке оказался кубок, заговорил человек, сидящий рядом с Кевином, и заговорил на северном наречии, впрочем приправленном вполне узнаваемым ирландским акцентом.

«Теперь у него есть собственный переводчик, — подумал Торгрим. — Естественно». Было ясно, что Кевин и за пределами Вик-Ло выискивал способы обогатиться за счет норманнов.

— Меня зовут Оуэн, и Бог благословил меня умением говорить на вашем наречии, — сказал этот человек. — Мой господин Кевин приветствует вас и просит, чтобы я формально вас представил. Господин Оттар, это Торгрим Ночной Волк, правитель Вик-Ло.

— А мне казалось, что Вик-Ло правит Гримарр сын Кнута. — Голос Оттара напоминал хрюканье кабана.

— Так было, — сказал Торгрим. — Но он отчего-то решил, что я ему враг. Мой сын Харальд его убил.

Оттар снова хрюкнул. Этим, судя по всему, и исчерпывалось его отношение к истории с Гримарром.

Оуэн продолжил:

— Мой господин очень счастлив заполучить двух таких союзников и воинов под вашим командованием. Он говорит: если мы немедленно выступим на Глендалох, если двинемся вместе, мы добудем богатства и поможем ему расширить границы своего королевства. А затем он с удовольствием продолжит сотрудничество с вами.

Торгрим вновь ощутил тошноту, подступавшую изнутри, и понял, что сглупил, поверив ирландцу. И понял также, что теперь уже слишком поздно, что он не сможет сейчас отступить, сохранив при этом лицо и удержав команду. Если он попытается это сделать, половина его воинов уйдет с Оттаром. Норманны следуют за храбрым вожаком и редко задумываются, мудро ли это. Пришло время сомкнуть щиты и двигаться вперед.

— Скажи Кевину, — произнес Торгрим, по-прежнему не сводя взгляда с Оттара, — что он никогда не упоминал при мне о союзе с Оттаром. Скажи ему, что мне не нравятся планы, которые меняются в последнюю минуту.

Он гадал, удивится ли Оттар такому повороту событий. Выражение его лица говорило о том, что удивился, и немало.

Кевин ответил, и его тон заставил Торгрима отвернуться от Оттара и внимательно посмотреть на ирландца. В его голосе была нерешительность, нервозность, которой Торгрим никогда прежде не замечал за Кевином. Тот боялся. И играл здесь в какую-то игру, над которой терял контроль.

«Я знаю, что могу верить тебе лишь до определенного предела, — думал Торгрим. — Достигли ли мы его сейчас?»

Оуэн перевел ответ Кевина.

— Мой господин не знал, что Оттар вышел в море, когда договаривался с тобой в Вик-Ло.

— Очень жаль, — сказал Торгрим. — Потому что теперь у нас есть проблема. И я, и мои люди — мы все не признаем главенство Оттара, и вряд ли он и его воины признают главными нас.

На это Оттар согласно хрюкнул. Оуэн перевел. Торгрим не удосужился добавить, что уж точно никто из них не признает главным Кевина. Это и не требовалось, поскольку было ясно всем присутствующим.

Прежде чем Кевин ответил, Оттар осушил свой кубок и отшвырнул его в сторону. Он поднялся, возвышаясь над всеми остальными в шатре.

— Мне плевать, что было сказано, а что не было. Мне вообще плевать на слова. Я пойду вверх по реке и разграблю этот Глендалох, где возьму все, что и как пожелаю. Вы же можете следовать за нами и подбирать объедки, которые мы вам оставим.

Тогда поднялся и Торгрим, демонстративно опуская руку на рукоять Железного Зуба. Он не помнил, когда в последний раз кому-то хватило глупости говорить с ним таким тоном, и чувствовал, как изнутри приливом поднимается ярость.