Джон Картер – марсианин - Эдгар Райс Берроуз

к нам с обнаженными длинными мечами. Я взял на себя более рослого и покончил с ним без особых усилий, что стало для меня уже привычным благодаря частой практике. Но мой новый знакомец находился в отчаянном положении.

Он был ранен и лежал на земле. Противник поставил свою огромную ногу ему на грудь и занес меч для последнего удара. Я перепрыгнул разделяющее нас расстояние в пятьдесят футов и проткнул тело зеленого воина своей шпагой. Его меч выпал из рук, не нанеся удара, и сам он тяжело рухнул на распростертое тело зодангца.

При беглом осмотре я убедился, что смертельных ран у него нет, а после короткого отдыха зодангец заявил, что чувствует в себе силы на обратный путь (он должен был лететь самостоятельно, так как хрупкие лодочки выдерживают вес только одного человека).

Закончив наконец ремонт, мы поднялись в спокойное безоблачное небо и без дальнейших приключений вернулись в Зодангу.

Еще издали стала видна огромная толпа мирных граждан и воинов, собравшихся на лугу перед городом. Небо было черно от военных кораблей и частных лодочек, на которых развевались шелковые флаги с разнообразной символикой.

Мой спутник подал мне знак опуститься и, подлетев поближе, уговорил меня посетить военную церемонию. На ней награждали за храбрость и другие заслуги. Он развернул маленькое знамя, указывающее, что корабль принадлежит члену царской семьи Зоданги, и мы начали прокладывать дорогу между множеством воздушных кораблей. Вклиниться удалось как раз над джеддаком Зоданги и его свитой. Все сидели верхом на домашних марсианских тотах, на сбруе и украшениях было такое количество пестро раскрашенных перьев, что они сильно напоминали мне банду краснокожих индейцев.

Кто-то из свиты обратил внимание Тзэна Козиса на моего спутника, парящего прямо над их головами, и правитель сделал ему знак спуститься. Пока войска разворачивались перед джеддаком, он разговаривал со своим кузеном, время от времени поглядывая на меня. Слов я не мог расслышать. Когда разговор кончился, все спустились с тотов. В это время последние войска уже встали в позицию перед своим правителем. Церемония награждения началась. Один из офицеров выкрикнул перед рядами имя воина, и тот вышел вперед. Мы услышали о его доблести, которая вызвала одобрение джеддака. Тзэн Козис самолично прикрепил металлическое украшение к левой руке марсианина.

Еще десять военных было награждено таким образом, когда адъютант сказал:

– Джон Картер, воздушный разведчик!

Никогда в жизни я не был так поражен, но привычка к военной дисциплине позволила мне легко опустить лодку на луг, и я приблизился к офицеру. Он обратился ко мне громким голосом, который слышали все собравшиеся:

– Джон Картер! В благодарность за вашу замечательную храбрость и ловкость, проявленные при защите двоюродного брата джеддака и в победе над тремя зелеными воинами, джеддак доставляет себе удовольствие возложить на вас знак его одобрения.

Тогда Тзэн Козис подошел ко мне и, прикрепив украшение, сказал:

– Кузен рассказал мне подробности вашего удивительного подвига, который кажется почти чудом. Если вы так хорошо сумели защитить кузена джеддака, то насколько лучше вы сумеете защитить особу самого джеддака! Вы назначаетесь в гвардию и отныне будете размещаться в моем дворце.

Я поблагодарил Тзэна Козиса и по его приказанию присоединился к членам королевской свиты. После окончания церемонии я поставил аппарат на место под крышей казарм воздушного эскадрона и доложил офицеру о своем переводе во дворец.

22. Я нахожу Дею

Мажордом имел распоряжение поместить меня близ особы джеддака, подвергающегося во время войны особенно сильной опасности. (По существующим на Марсе правилам, во время войны все позволено.)

Он немедленно проводил меня в апартаменты Тзэна Козиса. Правитель беседовал с сыном и не заметил моего прихода.

Я осмотрелся. Стены были затянуты роскошными драпировками или коврами, которые закрывали все окна и двери. Зал освещался солнечными лучами, проходившими сквозь хитроумно сделанные прорези в потолке.

Мой проводник откинул один из ковров, открывая проход, который шел вдоль между стенами и висящими драпировками. Я должен был оставаться в проходе до тех пор, пока Тзэн Козис в комнате, и следовать за ним, куда бы он ни пошел. Единственной моей обязанностью было охранять особу правителя и меньше попадаться ему на глаза. Через четыре часа меня сменят.

Драпировки были сделаны из специальной ткани, которая с внешней стороны казалась тяжелой и плотной, а я изнутри мог видеть все, что делалось в комнате.

Едва я занял свой пост, как драпировки на противоположном краю зала зашевелились, и появились четыре гвардейца, конвоирующих женщину. Приблизившись к Тзэну Козису, воины расступились, и я увидел улыбающуюся Дею Торис.

Саб Тзэн подошел к ней, и они, взявшись за руки, предстали перед джеддаком. Тзэн Козис удивленно посмотрел на них и стоя приветствовал Дею Торис.

– Какому странному капризу обязан я визитом принцессы Гелиума, которая лишь два дня тому назад уверяла меня, что предпочитает моему сыну Тала Хаджуса, зеленого тарка?

Дея Торис только улыбнулась в ответ и с плутовскими ямочками, играющими у нее на щеках, ответила:

– С самого начала существования Барсума привилегией женщины были непостоянство и притворство в сердечных делах. Ваш сын простил меня, простите и вы, что задела вашу гордость. Два дня назад я не была уверена в чувствах вашего сына, но теперь убедилась в них. Я пришла просить вас забыть мои опрометчивые слова и принять уверения принцессы Гелиума, что она согласится выйти замуж за Саба Тзэна, принца Зоданги, когда придет время.

– Я счастлив, что вы так решили, – ответил Тзэн Козис. – Я совершенно не хотел продолжать дальше войну с народом Гелиума. Ваше обещание будет записано и оглашено перед народом.

– Лучше было бы, – прервала его Дея Торис, – отложить огласку до конца войны. Обоим народам покажется странным, что принцесса Гелиума выходит замуж за врага в разгар военных действий.

– Разве война не может быть закончена сразу? – воскликнул Саб Тзэн. – Достаточно лишь слова Тзэна Козиса, чтобы водворить мир. Произнеси это слово, отец мой, и оно приблизит мое счастье и положит конец этой ненужной ссоре.

– Мы посмотрим, – ответил Тзэн Козис, – как народ Гелиума примет мир. Я, во всяком случае, предложу им его.

Дея Торис повернулась и покинула комнату в сопровождении четырех стражей.

И вот воздушный замок моей мечты разбит о суровую действительность! Женщина, которой я предложил свою жизнь, из уст которой недавно слышал слова любви, так легко забыла о моем существовании и смеясь отдала себя сыну злейшего врага своего народа.

Я слышал это собственными ушами, но не мог поверить. Я решил найти ее: пусть