В шаге - Юрий Никитин

облегчением.

– Нехорошо такому радоваться, но вроде бы момент для вербовки самый что ни есть ого?

– Точно, шеф.

– Интересовался именно жалованьем? Насчёт условий работы не педалировал?

– Точно, – повторил он. – Глазки заблестели, когда я про жалованье упомянул как бы вскользь. Я же сразу польстил, сказал, что он гений, может такую рекламу задвинуть!.. Сейчас все писатели чем-то да подрабатывают.

Я обронил:

– Но чаще на иждивении у жён.

– А что, – сказал он с вызовом, – равноправие!..

– Не все женщины в восторге, – заметил я. – Некоторые начинают догадываться, что мы их с этим равноправием крупно надули… Хорошо, теперь нужно встретиться в реале, обговорить условия.

– Всё сделаю!

Через час вбежал в кабинет, пренебрегая широкополосной связью, и ликующе доложил, что договорился встретиться у него дома, это недалеко, четверть часа в дороге, нам же всё равно делать нечего, после того как нас в шею вытолкают из здания института.

– Прекрасно, – сказал я. – Теперь надо подумать, как запрячь по-настоящему, а то писатели слишком вольный народ. И вообще почему-то считают себя повелителями этих… как их… ага, дум!

Он сказал торопливо:

– Жаль, не смогу присутствовать, работа есть!.. Анатолий готов подменить, но как бы не напортил, всё-таки надо преподнести необходимость тоталитаризма творческой личности, Анатолий же сам такой творческий, что руки чешутся удавить…

Глава 2

Поздно вечером добрались до квартиры Уткина, а там я с порога вспомнил книги прошлых лет, где часто встречал расхожую фразу: «Вошёл прилично одетый мужчина, но по костюму было видно, что знавал лучшие дни».

По квартире Михаила тоже видно, что знавала лучшие и намного лучшие. Хотя обставлена прекрасно, даже шикарно, но это шик прошлых лет, даже прошлого десятилетия, а сейчас в глаза бросается, что нет ни одной новой вещи. Как будто из спальни Людовика Восемнадцатого, хотя Уткин вообще-то раньше окружал себя новомодными девайсами.

Он с ходу усадил нас на кухне, оглядел блестящими от возбуждения глазами, довольно потёр ладони.

– Давно не собирались вместе!.. Анатолий что-то снова похудел.

Анатолий буркнул:

– По твоим словам, у меня давно уже солидный отрицательный вес.

Михаил сказал благожелательно:

– Сейчас влупим кофейку, поправишься. Я от него всегда толстею.

Анатолий повертел головой, рассматривая просторное помещение, кухня плавно переходит в гостиную, а дальше просматривается часть того, что Михаил гордо именует кабинетом.

– У тебя была трёхкомнатная?

Уткин отмахнулся.

– А зачем она мне? Человека ограничивает в пространстве только отсутствие фантазии. Творческой личности и в однушке как во дворце Ашшурбанапала. Зато не встаю из-за стола, чтобы сделать кофе!

Он повернулся к плите и осторожно снял толстопузую джезву с декоративной росписью на боку арабской вязью, пахнуло жаром и бодрящим ароматом.

Мы молчали, когда он разливал кофе по маленьким чашечкам, жмот, Анатолий сказал с подковыркой:

– Жаль, нобелевки тебе не видать. её дают за серьёзную литературу, а литература для подростков по дефолту не может быть серьёзной.

– Литература для подростков, – возразил Михаил, – важная часть литературы!

– Для заработка? – уточнил Анатолий. – Мир строится взрослыми людьми. У взрослых взрослые проблемы, от них зависят судьбы мира, прогресса, всей цивилизации…

Михаил возразил с достоинством:

– У подростков тоже проблемы!

Анатолий хохотнул:

– Вот именно, тоже проблемы. Подростков не допускают даже до выборов, а то бы навыбирали всяких хевиметлов в президенты!.. Ха-ха.

Я заметил вкрадчиво:

– Зато у подростковой литературы выше популярность, что для Михаила так важно. Взрослых хоть и много, но тоже предпочитают читать что проще и полегче, типа подростковой. Не помню, чтобы кто-то намурлыкивал Моцарта или Шопена, а вот глупейшую «В траве сидел кузнечик» с детства помню, а моя жена до сих пор иногда начирикивает.

– А «Я играю на гармошке», – сказал Анатолий, – тоже весьма. Не помню, чтобы ария Берлиоза хоть где-то была популярнее, несмотря на все Оскары.

Михаил набундючился, в этот раз задираем слишком уж. Точно завидуем его популярности и гонорарам. Раньше тоже язвили, но мягше.

– Что-то у вас поломалось? – поинтересовался он вроде бы с сочувствием, но и едва заметной издёвкой. – У вас же этот, человеческий фактор!

Анатолий ответил мирно:

– Устаём много, да и недосып… Это не пёрышком по бумаге наскрипывать… Слушай, а ещё прибыльнее совсем детские! Подростковой не дотянуться до тиражей «Мойдодыра», «Мухи-цокотухи» или Агнии Барто… Не хочешь занять там нишу? Ты сможешь!

Михаил надменно поморщился, опуститься до детской, это совсем себя не уважать, хотя заработки там, как и популярность, намного выше. Соблазн, конечно, есть, но всё-таки, всё-таки, друзья совсем уважать перестанут. Настоящие друзья, а не те, кому лестно общаться со знаменитостью.

– Ладно, – сказал он устало, – Марат уже сказал о ваших проблемах. Что вы хотите конкретно?

Я опустил чашку на стол и прямо взглянул ему в глаза.

– У тебя проблема с финансами, вон даже кофе самый дешёвый да и то молотый, если не искусственный, я в сортах говна не разбираюсь.

Анатолий добавил:

– Скоро вообще на чай перейдёшь, это уже дно для интеллигентного человека.

– У нас, – сказал я, – в самом деле возникла проблемка с правильным освещением нашей работы. Ты знаешь её, а ещё у тебя в массмедиа везде связи, ты же такой связист! Мог бы в краткие сроки изменить мнение общества… Или хотя бы попытаться, перевлиять.

Он вскинул обе ладони.

– Стоп-стоп!.. Изменить мнение общества не так уж и просто. Но я, конечно, могу написать пару статей, выступить по ящику, запостить в ютубе и соцсетях…

Я прервал:

– Это нам и нужно. Ты всегда был талантлив, только зачем-то хренью занялся!.. Хорошо, не в шоу-бизнес пошёл.

Он взглянул исподлобья, во взгляде проступило голодное выражение.

– Аванс будет?

Наутро, едва на циферблатах часов высветилась цифра девять, автоматические запоры отщёлкнулись, входная дверь института неохотно приоткрылась.

Видеокамеры скрупулёзно отслеживают, кто из нарастающей толпы ринулся первым, а кто подошёл минуту спустя, были и такие, не желающие униженно топтаться перед закрытой дверью в свои родные лаборатории.

Возле меня уже привычно вертится хвостиком Ежевика, на ступеньках парадного присоединились Фауст и Бер, а в парадном догнал Анатолий, заговорил азартно:

– О чём наши слуги народа думают? Других проблем нет, что ли?.. Вчера приняли закон, теперь наряду с фамилией в паспортные данные обязательство вносится и основной ник.

Фауст уточнил:

– А если их дюжина, как вот у Бера?

– Предусмотрено, – ответил Анатолий злобно-весело. – Пока только основной, в пилотном режиме, а если пройдёт норм, со следующего года ещё и два второстепенных. Ну, как сейчас два телефонных номера во всех кредитках, основной и подстраховочный.

Фауст сказал глубокомысленно:

– Думаю, такой пережиток феодального времени, как фамилии, в наше время