Владивосток – Порт-Артур - Александр Чернов

На вопрос о возможности строительства на верфях Виккерса кораблей для РИФа царь проинформировал гостя о своем желании строить все корабли первого ранга в России. И лишь для него, Базиля, может быть сделано исключение. Если, конечно, концерн оперативно выполнит поставки по энергетической программе, а «Максим, Виккерс энд санс» обеспечит поставку трехсот пулеметов Максима без станков в Россию в течение не более чем пяти месяцев. «Вьючные» станки для них – треноги по эскизу лейтенанта Балка – изготовят в Туле…

Через несколько дней, во время очередного бурного заседания ОСДФ, все переговоры по приобретению серий подлодок за рубежом на время войны Николай твердо приказал немедленно приостановить, резюмировав свое решение так: «Добиться решительных результатов в войне с их помощью не предоставляется возможным из-за низких характеристик. Минные катера, предложенные Макаровым и Рудневым, можно построить быстрее и перебросить их на ТВД проще…» Фирмы Лэка и Ансальдо остались вовсе без заказов.

Но для обороны Кронштадта и столицы с моря решено было создать Особый отряд малых миноносцев под началом капитана 2-го ранга Н. М. Беклемишева. В него должны были войти закупаемая в Германии «Форель», поскольку совсем уж обижать главного лоббиста фирмы Круппа, германского кайзера, Николай не хотел, а также приобретенный в САСШ «Фултон» конструкции ирландца Джона Холланда. На этого последнего имел на будущее особые виды Петрович. Помимо них к отряду причислялись наши «Дельфин», «Касатка», «Петр Кошка» и четырнадцать малых подлодок Джевецкого. Последние предстояло переоборудовать по проектам лейтенантов Яновича, Колбасьева и Боткина, дабы энтузиастам подплава было пока чем заняться…

«Фултон», еще в Америке лишившийся монструальной и совершенно бессмысленной пневматической динамитной пушки Зелинского, был отправлен в Россию в состоянии, аналогичном тому, в каковом он прибыл в нашей истории. Иначе было с «Форелью». Эта малая лодка конструкции д’Эквилея была чисто электрической. В нашем мире она была подарена России Круппом в качестве пикантного дополнения к контракту на постройку трех субмарин типа «Карп», теперь аннулированному. Но поскольку, с одной стороны, политически было важно дать немцам хотя бы утешительный приз, а с другой – заведомо ущербный корабль получать не хотелось, «Форель» была приобретена в несколько измененном виде.

Личный офицер связи кайзера при российском самодержце Пауль фон Гинце принес Николаю не телеграмму даже, а пространное письменное послание от Вильгельма на тему «обид» Круппа и горестей его, монарха, по этому поводу. При этом кузен Вилли прозрачно намекал, что его частные верфи способны строить для России броненосцы, а не только крейсера и всякую мелочь. Что заказ «Ретвизана» в Америке – это просто черная несправедливость по отношению ко всем немцам и так далее и тому подобное. Однако, несмотря на все увещевания родственника, Гинце был извещен лишь о желательности приобретения доработанной «Форели» и твердом отказе покупать три большие ПЛ конструкции д’Эквилея, строящиеся верфью «Германия». В итоге они и стали первыми подлодками под кайзеровским флагом – бразильцы и голландцы, с которыми фирма Круппа вела переговоры, от них тоже отказались.

Обиды обидами, но деньги молодой крупповской верфи были нужны, и «Форель», модернизированная по требованию заказчика, приступила к заводским ходовым испытаниям в конце июня. Помимо электромотора она была оснащена керосиновым мотором Кертинга для надводного хода, построенным по чертежам российского инженера Тринклера, до лета работавшего главным конструктором этой фирмы, но взявшего расчет сразу после получения через Луцкого строго конфиденциального послания от Эммануэля Нобеля.

Для размещения кертинг-мотора и запасов топлива к нему немцам пришлось сделать в корпусе корабля почти четырехметровую вставку. Забортные трубчатые минные аппараты для мин Шварцкопфа были заменены на рамочные, системы Стефана Карловича Джевецкого. В результате водоизмещение миниатюрной подлодки выросло до 24,6/26,4 тонны. Испытания в Кильской бухте прошли успешно, и через два месяца она прибыла в Кронштадт. Месяцем позже туда был доставлен и бывший «Фултон» – «Сом».

Сравнительные испытания нескольких типов подлодок выявили явные эксплуатационные преимущества двигателей на тяжелом топливе – нефти и керосине – перед бензиновыми. Что, собственно, и предрекали Николаю «гости из будущего». Но окончательную, как тогда казалось Вадиму и Петровичу, точку в этом вопросе поставила трагедия…

В Кронштадте 16 октября при подготовке «Дельфина» к очередному выходу на ходовые испытания после замены одной из секций регулярно барахлившего бензомотора, произошел взрыв топливных паров. Возник пожар, и через несколько минут лодка затонула у заводской стенки. Погибли девять моряков и двое мастеровых, трое из них скончались в госпитале от ожогов. Это была уже вторая катастрофа с первой российской подлодкой. Первый раз она затонула из-за ошибки экипажа практически на том же самом месте ровно четыре месяца назад, 16 июня. Тогда на ней погибли десять человек, но сам факт аварии огласке не предавался. В этот раз происшествие сохранить в тайне не удалось.

В российской прессе прошел ряд публикаций, в которых сама идея создания подводных лодок была подвергнута жесткой критике, а «Дельфин» сравнивали с печально известным североамериканским «Разумным китом», при испытаниях последовательно утопившим три своих экипажа. Правда, конструкция его была такова, что наверняка он угробил бы и больше народу, если бы автор и создатель чудовища не был застрелен ревнивым мужем любовницы.

Еще одним организационным выводом из этой катастрофы стало решение о придании формируемому отряду подводных миноносцев специализированного корабля-базы, не только оснащенного как первоклассная плавмастерская, но еще и гарантируюшего нормальный отдых для членов экипажей подлодок, поскольку условия их обитаемости оставляли пока желать лучшего. Люди травились выхлопными газами, сильно утомлялись, делали ошибки, которые, как в данном случае, могли иметь фатальные последствия.

Для этих целей было решено использовать строящийся на Адмиралтейском заводе минзаг «Волга», поскольку его можно было переделать для новых задач относительно легко. К тому же по опыту войны на востоке стало очевидно, что для использования в своем первоначальном качестве он будет слишком тихоходен. Обновленный корабль в строй вступил с новым именем – «Нарова». «Волгой» же, по настоянию великого князя Александра Михайловича, был назван один из вспомогательных крейсеров-лайнеров, готовившихся для переброски на Дальний Восток Гвардейского экспедиционного корпуса.

* * *

Сразу после многообещающей аудиенции у государя в марте разворотистый «сын турецкоподданного» господин Захароф развил в Северной Пальмире, да и не только, поистине бешеную деятельность, поскольку вероятность участия концерна Виккерса в «освоении» немалых средств, которые будут отпущены царской казной для реализации новой российской кораблестроительной программы и соответствующей этой задаче масштабной модернизации мощностей судпрома, становилась все более осязаемой.

Итогом всей этой суеты, телеграфного стрекота и бумаготворчества стало подписание в начале второй декады июня «контракта века»: между Морским министерством Российской империи и концерном «Виккерс» было заключено пакетное соглашение на участие британской компании в «расширении, модернизации и переоснащении промышленных мощностей Кронштадтского и Севастопольского военных портов, Адмиралтейского судостроительного и Металлического заводов в Санкт-Петербурге».