На заре человечества. Неизвестная история наших предков - Николас Уэйд

Мы не можем точно узнать, какой характер носили контакты неандертальца и человека. Вряд ли они были мирными. Общества охотников и собирателей обходятся без регулярной армии, поэтому неверно было бы представлять продвижение современных людей по Европе как военную кампанию. Этот процесс больше походил на медленное проникновение. Поскольку в Европе эпохи плейстоцена не было сети дорог, новые пришельцы, скорее всего, двигались в лодках вдоль северного берега Средиземного моря и вверх по рекам Центральной Европы{121}. Зимой замерзшие реки представляли собой естественные шоссе сквозь лесные чащи.

По Европе современные люди, видимо, расселялись, как и прежде: новые территории осваивались по мере отделения новых популяций, а вовсе не ради продвижения и захвата. И каждому новому сообществу приходилось сражаться с неандертальцами, которым в случае отступления на земли соседнего клана, вероятно, грозила смерть от рук сородичей и потому оставалось или защищать свои территории, или исчезнуть с лица земли. Год за годом владения современных людей расширялись, а неандертальцев – уменьшались. По невероятной продолжительности этого процесса – пограничный конфликт длился в Европе 15 000 лет – видно, что неандертальцы сопротивлялись упорно. Но 30 000 лет назад их вытеснили из последнего убежища на Пиренейском полуострове{122}.

С исчезновением неандертальцев на Евразийском материке не осталось архаичных людей. Сохранились лишь лилипуты-флоресийцы, жившие в лесах на своем далеком острове. Спустя 20 000 лет после того как их прародители пересекли Ворота слез, современные люди заняли большую часть мира. Их популяции, пусть все еще немногочисленные, рассредоточились по всей Евразии, Сунде, Сахулу и Африке.

Но это не была империя, это были просто разрозненные племена, не имевшие ни центральной власти, ни прочных коммуникаций. Ни городов, ни селений в этом периоде археологи не обнаруживают: люди все еще жили в природе, их существование полностью обеспечивалось охотой и собирательством.

Большую часть эпохи, в которую продолжался исход из Африки, от 50 000 до 30 000 лет назад, современные люди повсюду на Земле выглядели похоже. Все население за пределами Африки произошло от 150 пионеров, которые, в свою очередь, вышли из племени прародителей, обитавшего на Черном континенте.

Первые современные люди были африканским видом, который внезапно расширил ареал обитания. Тысячелетия за тысячелетиями все они, вероятно, оставались темнокожими, каковы и теперь реликтовые популяции в Австралии, Новой Гвинее и на Андаманских островах. Скорее всего, первые люди, достигшие 45 000 лет назад Европы, тоже сохраняли темную кожу и другие африканские черты. Неандертальцы в то же время жили в северных широтах достаточно долго, чтобы ген рецептора меланокортина, программирующий цвет кожи, вернулся в исходный режим и сделал их бледными. Хотя никаких явных указаний на цвет кожи неандертальцев нет, и нам остается лишь гадать, кожа у них вполне могла быть светлой, а вот у их победителей была, вероятно, черной. Наверное, первые европейцы, в том числе великие живописцы из французской пещеры Шове, многие тысячи лет сохраняли темную кожу и другие признаки африканского происхождения.

Однако, несмотря на первоначальное единство широко раскиданной человеческой семьи, местные различия неминуемо возникают. Археологов особенно удивляют различия в искусстве. Нигде нет ничего и близко подобного удивительным пещерным росписям Европы, хотя наскальные изображения того же периода обнаружены и в Австралии. «Приходится задаться вопросом, – пишет археолог Офер Бар-Йосеф, рассуждая об искусстве первых людей, – почему Западная Европа, и, в частности, франко-кантабрийская область, так разительно отличается от остального позднего палеолита. Явно не дефицит известняковых пещер и подходящих скальных поверхностей помешали другим племенам или их шаманам создать сравнимые росписи или рисунки. Возможно, такой местный расцвет искусств объясняется превратностями и испытаниями, выпавшими на долю охотников-собирателей в двух крупных территориях-убежищах на разных концах обитаемого мира – в Западной Европе и в Австралии, – где обнаружены наскальные росписи примерно одинакового возраста»{123}.

Между европейским и австралийским потоком трансафриканской миграции современных людей возникли или наметились существенные различия. Австралийско-новогвинейская ветвь скоро угодила во временную петлю бесконечного застоя. Когда через 45 000 лет европейские «родственники» пришли их навестить, австралийцы по-прежнему жили палеолитическим укладом. Они так и не смогли разорвать тройных пут патрилокального общества, кочевья и племенной вражды.

Люди же, осваивавшие Европу и Ближний Восток, сумели как-то избежать этой ловушки и перейти в режим постоянного и безостановочного обновления. Почему дальнейшие пути двух ветвей человечества оказались столь разными – одна из самых больших загадок человеческой доистории. Историки и социологи, согласно природе своих наук, склонны объяснять все различия между людьми культурными особенностями или влиянием среды обитания. С точки зрения биолога, однако, представляется вероятным, что действовали и генетические механизмы, ведь по меньшей мере трудно помешать организму подстраиваться генетически под постоянное давление среды. Осваивая полярные области, люди генетически приспосабливаются к холоду и приобретают сложение эскимосов. А поселившиеся в тропических лесах могут эволюционировать в лилипутов, и с тех пор, как человечество покинуло землю своих прародителей, такое случалось по меньшей мере трижды с разными племенами.

Люди позднего палеолита, расселившиеся небольшими популяциями от Африки до Австралии и от Дальнего Востока до Европы, подвергались различному эволюционному давлению и стихийному воздействию дрейфа генов.