Королевские милости - Кен Лю

Крупо никогда не был столь же знаменитым, как Тан Фьюджи. Тан стал премьер-министром Хаана в возрасте двадцати лет, а его эссе об управлении стали более популярными, чем все, что написал Крупо. Даже король Ксаны Реон, будущий император Мапидэрэ, который редко говорил что-то хорошее об ученых Шести королевств, сказал, что произведения Фьюджи весьма поучительны.

Сам Крупо считал эссе Фьюджи безжизненными, слишком витиеватыми и лишенными логики. Рассуждения о «добродетельном правителе», «гармоничном обществе» и «пути равновесия» вызывали у него отвращение. Эти сочинения были подобны воздушным замкам – высокая риторика, великолепно составленные фразы и полное отсутствие фундамента.

Фьюджи верил в правителя, который будет действовать мягко, не станет навязывать свою волю людям, и тогда народ начнет напряженно работать и проявлять инициативу. Такой подход представлялся Крупо безнадежно наивным. Его опыт жизни в раздираемых войной королевствах Тиро мог научить лишь одному: простые люди не многим лучше животных, которых следует пасти и держать за изгородью, а все решения надлежит принимать людям, обладающим даром предвидения.

Сильному государству требуются суровые законы, которые необходимо внедрять эффективно и без малейшей пощады. Крупо знал, что в глубине души все короли и министры согласны с ним, а не с Фьюджи. Луго говорил то, что они хотели услышать, однако они продолжали осыпать похвалами и почестями только Фьюджи. Письма, отправленные в Чарузу, столицу Кокру, в которых он предлагал свои услуги, так и остались без ответа.

Крупо был подавлен и невероятно завидовал успехам Фьюджи, поэтому отправился к Джи Анджи.

– Наставник, я работаю намного больше, чем Тан. Почему меня уважают намного меньше?

– Тан пишет о мире, каким он должен быть, а не о том, что есть на самом деле, – ответил Анджи.

Крупо склонился перед наставником.

– А как вы считаете – кто из нас пишет лучше?

Джи Анджи посмотрел на него и вздохнул.

– Тан пишет, не думая о том, чтобы доставить удовольствие другим, поэтому люди находят его голос свежим и оригинальным.

Завуалированная критика обидела Крупо.

Однажды, сидя в отхожем месте, он заметил, что крысы здесь тощие и больные, и вспомнил, что крысы, которых он видел в пшеничном амбаре, были толстыми и резвыми.

«Положение человека определяется не его талантами, – подумал Крупо, – а местом приложения способностей. Ксана сильная страна, а Кокру – слабая. Только глупец идет вниз за тонущим кораблем».

Он сбежал из Кокру и направился ко двору Ксаны, где быстро сумел достичь успехов, поскольку Реон решил, что иметь другого ученика Джи Анджи почти столь же хорошо, как заполучить самого Тана Фьюджи, но всякий раз, когда к нему обращались за советом, слышал непроизнесенные слова: «Если бы только рядом со мной сидел Тан Фьюджи, а не этот…»

Сама мысль, что король Реон ценит то, чего не может иметь, выше того, чем обладает, приводила Крупо в ярость. Его угнетало, что он лишь второй, что недостаточно хорош, и он работал все больше и больше, стараясь найти новые способы усиления Ксаны и ослабления других королевств Тиро. Крупо хотел, чтобы однажды король признал: он неизмеримо полезнее, чем Фьюджи.

После падения столицы Хаана Гинпена Тан Фьюджи попал в плен.

Реон в восторге хвастался своим министрам, среди которых был и Крупо:

– Наконец-то у меня появится шанс переманить великого человека ко мне. Многие на островах восхищаются его мудростью. Среди сторонников Ксаны такие люди полезнее, чем тысяча лошадей или десять генералов. Он лучший из всех ученых, как крубен среди китов или диран среди рыб.

Крупо закрыл глаза, поняв, что никогда не сможет избавиться от тени этого образа, от велеречивого человека, который писал об идеях и избегал правды. Но даже в тех случаях, когда то, что он говорил, оказывалось бесполезным, король Реон хотел, чтобы престижное имя Фьюджи упоминалось рядом с его именем.

Однажды ночью Крупо навестил Тана Фьюджи в темнице. Охранники знали, как высоко ценит король этого узника, а потому содержали его как гостя. Ему выделили комнату тюремного надзирателя, и охранники обращались с ним уважительно. Он мог делать все, что пожелает, но только в пределах тюрьмы.

– Прошло много лет, – сказал Крупо, увидев старого друга.

Смуглое лицо Тана оставалось гладким, на нем так и не появилось морщин, и Крупо представил, какой легкой была жизнь Фьюджи, который сидел за одним столом с королями и герцогами и которому никогда не приходилось зарабатывать на хлеб.

– Слишком много! – воскликнул Фьюджи, сжимая руки Крупо. – Я надеялся увидеть тебя на похоронах наставника Анджи, но ты был слишком занят. Наставник в последние годы часто о тебе вспоминал.

– В самом деле? – Крупо постарался пожать руки Тана с той же теплотой, однако чувствовал себя скованно и сильно нервничал.

Они присели на мягкие циновки, устилавшие пол, и чайник со свежезаваренным чаем оказался между ними. Сначала Крупо принял позу «мипа рари», но сидевший с противоположной стороны стола Фьюджи рассмеялся:

– Луго, неужели ты забыл, что мы знали друг друга еще в те времена, когда были мальчишками? Я думал, ты пришел навестить старого приятеля. Почему ты сидишь так, словно собираешься заключить серьезный договор?

Смутившись, Крупо принял позу «геюпа», чтобы соответствовать Фьюджи: теперь его ягодицы касались циновки, а ноги были скрещены.

– Почему ты выглядишь таким смущенным? – спросил Фьюджи. – Мне кажется, ты что-то скрываешь.

Крупо поперхнулся и пролил чай.

– Я знаю, в чем причина, – продолжал Фьюджи. – Старый друг, ты пришел ко мне, чтобы принести свои извинения за то, что не сумел отговорить короля Реона от его безумной страсти к экспансии.

Крупо спрятал покрасневшее лицо за рукавом, чтобы собраться с мыслями.

– А теперь ты смущен из-за того, что считаешь извинения недостаточными, – ведь Хаан пал, а я здесь в качестве узника, ждущего казни. И ты не знаешь, что сказать.

– Ты знаешь меня лучше, чем я сам, – поставив чашку, пробормотал Крупо и вытащил маленький зеленый фарфоровый флакон, спрятанный в рукаве. – Наша дружба крепче чая. Позволь мне предложить тебе то, что больше подходит для этой встречи. – И вылил жидкость из флакона в пустую чашку, стоявшую перед Фьюджи.

– Ты чувствуешь себя виноватым из-за тысяч людей, убитых Реоном во время его бессмысленных войн, – сказал Фьюджи. – Ты добрый человек, Крупо, но не позволяй своему сердцу взваливать на себя бремя, ответственность за которое не несешь. Я знаю, ты сделал все возможное, чтобы вразумить тирана, не сомневаюсь также, что ты пытался спасти мне жизнь, но Реон не позволит мне жить после того, как я столько лет бросал ему вызов. Спасибо, старый друг, но я запрещаю тебе испытывать вину! Во всем виноват тиран Реон.

Крупо кивнул, и по его лицу потекли горячие слезы.