Бытие. Философский роман - Олег Лементов

– Может быть. Сат в последние годы сильно изменился, многое переосмыслил. Насколько я знаю, своему правнуку он пытался привить принципы нашего общества. Возможно, перед нами одно из исключений из общего правила и не потеря власти, а безвинные смерти страшат его.

– А что если убить душу дракона можно не только с помощью законов природы? Думаю, этому мальчику стоит дать шанс.

Улыбка Тха была как всегда неотразима.

– Согласна, но тогда Яхве должен контролировать каждый его шаг. Это позволит нам лучше разобраться в психологии земных богов.

Внезапный интерес Шакти к обществу планеты удивил даже Адама. Зная ее твердый характер, он был уверен, что любимая лишь ждет удобного случая, чтобы перевернуть эту планету и устроить все по-своему. Возможно, слезы в глазах Дита тронули даже ее покрытое панцирем научных исследований сердце.

– Это хорошая мысль, тем более что такая явная благосклонность богов к преемнику Сата остановит его конкурентов и позволит избежать кровопролития. Думаю, можно позвать мальчика обратно, – подытожил Варун.

* * *

Адам без труда нашел в одном из ближайших коридоров терзаемую сомнениями душу. Он, единственный, кто не страшился планеты и был не защищен стабилизирующим полем, имел сейчас уникальный шанс. Незаметно для хозяина проникнуть во все его тайны, понять, насколько искренен был Дит в своих стремлениях и тем самым разрешить все споры. Без сомнения, это помогло бы богам принять единственно правильное решение и на долгие годы определить судьбу планеты, но… Дит был богом и даже то, что он родился на Земле, ничего не меняло. Вторгаться в его внутренний мир Адам не имел права, это шло вразрез с законами его мира. Поэтому, едва почувствовав душу Дита, он резко, даже несколько грубо, выдал свое присутствие и призвал его вернуться в зал заседаний.

Наследник появился буквально через несколько мгновений. С гордо поднятой головой и вызывающим взглядом он предстал перед кураторами, готовый выслушать их вердикт.

– Юноша, боги решили дать тебе и всем рожденным в этом мире шанс. Ковчег еще в течении столетия не покинет пределов планеты.

Голос Тха был по-отечески ласков, но в то же время строг и беспристрастен, подчеркивая те границы, через которые, несмотря на благосклонность, Дит не сможет перешагнуть никогда.

Сидя за столом с невозмутимым выражением лица, Адам с интересом наблюдал, как меняются образы, создаваемые душой наследника. Находясь среди верховных, он даже не пытался их скрывать. Обреченность и почти ненависть к кураторам, переполнявшая его сердце еще мгновение назад, исчезли бесследно, уступив место чувству искренней любви и бесконечной признательности. Такая быстрая перемена в Дите в очередной раз за сегодня заставила задуматься Адама о сложности и многообразии земной души.

– Но ты не сможешь им пользоваться самостоятельно. Для тебя он будет служить лишь символом. Его мощь и мудрость будет доступна землянам только в крайнем случае и в присутствии одного из нас.

– От себя добавлю, – с дружеской улыбкой, которую не могла скрыть даже защитная аура, произнес Яхве, – что я использую все свое влияние, чтобы поднять твой авторитет и не допустить развала царства. Это все, что мы можем сделать. Остальное в руках твоих и твоих собратьев. Лишь от вас зависит, станете ли вы достойны своих предков.

– Обещаю, я приложу к этому все силы.

С этими словами молодой землянин приложил ладонь к груди. В тот момент Адам не на миг не сомневался в искренности слов наследника.

Сад. Бескрайние ровные ряды цветущих яблонь. Окруженные нежно-зеленой дымкой, бледно-розовые цветы наполняют воздух терпким, слегка кружащим голову ароматом. Среди безмолвных красивых деревьев, широко расставив руки, кружится юное прекрасное создание. Легкий порыв ветра. Весенний. Он не обжигает зноем и не обдает холодом. Он нежен и ласков. Лепестки, сорванные им с деревьев, кружатся в одном с маленькой девочкой танце, осыпая ее волосы и плечи. Адам слышит ее звонкий смех. Он любуется этим прекрасным, нежным и таким родным лицом. Огромный, белый бант, сползший от быстрого бега с черных волос, безнадежно болтается возле шеи. Чуть вздернутый носик, пухлые (кажется, будто их хозяйка постоянно чем-то недовольна) губки и глаза. Черные, большие глаза, обрамленные длинными, не по-детски кокетливо приподнятыми ресницами. Она так близко к нему. Открыв объятия, он стремится к ней. Поднять на руки, нежно прижать к груди, почувствовать, как бьется сердечко этого самого дорогого во всем мироздании для него существа. Но несмотря на все старания, ему так и не удается к ней приблизиться. Перестав кружиться, дочь смотрит на него. Какой-то холодной тоской, тихим горем наполняется ее взгляд. В нем нет осуждения, лишь одинокое страдание, навечно занявшее место в ее чистой детской душе.

Сон постепенно уходит. К вызванной им душевной тоске присоединяется ощущение физической тяжести. С пробуждением старость вступает в свои законные права.

Он открывает глаза. Кресло, стоящее у изголовья его кровати, пусто.

По-видимому, Шакти опять колдует над очередным образцом. С тех пор как она поселилась в лаборатории, ее уверенность сильно пошатнулась. Четкий, продуманный на орбите до мелочей план теперь казался ей не таким уж безукоризненным. Она опасалась ошибок в расчетах, ведь в уравнении вселенской силы оставалось по-прежнему много белых пятен, и потому прогнозировать, как поведет себя душа планеты, можно было лишь с долей вероятности. Такова была ее версия. Так объясняла она свое поведение Адаму, пытаясь найти в нем поддержку. Но чем он мог помочь? Зная любимую, он лишь молча слушал ее, понимая, что проблема совсем в ином. Не ошибки в сухих формулах, а судьбы миллионов их потомков, расселившихся по всей планете, – вот что не давало ей покоя. Ни она, ни другие верховные уже не могли относиться к ним как к некоей враждебной форме души. Изменения планеты могли бы уничтожить их, как некогда уничтожили драконов, но насколько оправдана была бы эта жертва? Стоило ли это того, чтобы двенадцать бессмертных, наконец, смогли спуститься на земную твердь и попытались начать все с чистого листа? Для богов это был бы слишком эгоистичный и немыслимый шаг. Все чаще Яхве и Шакти обсуждали иные пути, согласно которым изменение баланса вселенских сил не должно было привести к массовой гибели населения планеты.

Собрав силы, Адам поднялся с постели. Опершись одной рукой о кресло, он немного постоял, подождав, пока пройдет внезапное головокружение. В такие минуты, когда он отчетливо осознавал свою беспомощность, вопрос, правильно ли он поступил, предательски терзал душу.

Даже сейчас еще не поздно было все изменить. Возможности межзвездного ковчега были практически неограничены, и если бы он поддался уговорам Шакти, то мог бы вернуть себе молодость и силы. Себе… Нет, не себе, и в этом была главная причина его отказа. Будучи генетиком, Адам четко понимал, что процесс омоложения непременно привел бы и к изменению души. Адам, тот бог, который покинул любимую дочь и родную планету ради великой, как тогда казалось, цели; который любил и был любим самой прекрасной и целеустремленной из всех богинь; Адам, чья дружба с Яхве не знала границ во времени и в пространстве, – этот Адам просто перестал бы существовать. Из лаборатории генетиков межзвездного ковчега вышел бы иной, хотя и похожий на него физически как две капли воды, бог. Адам не мог этого допустить. Не торопясь, он вышел из лаборатории и направился по тропинке, уже ставшей ему за долгие годы родной. Спуск к поляне теперь казался ему очень крутым и опасным. Глядя под ноги, он тщательно выбирал место для следующего шага, боясь оступиться. Вот и заветная скамья, стоящая на краю небольшой поляны под старым, с кое-где усохшими ветками деревом. Адам поприветствовал его как старого друга, дотронувшись до покрытой глубокими морщинами коры. Он присел, и прохладный ветерок коснулся его покрытого морщинами лица.