Тупики психоанализа. Роковая ошибка Фрейда - Рудольф Баландин

Создаётся впечатление, что отличается человек прежде всего своими потенциальными возможностями, которыми его наделила природа; в частности, крупным головным мозгом. Но эти возможности, включая разум, как справедливо заметил Аристотель, человек употребляет не только во благо, но и во зло.

По словам М. Мид, «человеческое в нас основывается на множестве проявлений выученного поведения, сплочённых в бесконечно хрупкие и никогда прямо не передаваемые по наследству структуры». Этим отличаемся мы, например, от муравья, поведение которого определяется структурой тела, положением в сообществе и невозможностью передать свой опыт окружающим.

Ребёнок без обучения другими людьми не может «самостоятельно воспроизвести хотя бы один-единственный элемент культуры». Впрочем, и у высших животных определяющую роль в становлении индивида играет воспитание.

«Если мы рассмотрим все известные человеческие общества, – пишет Мид, – мы повсюду найдём какую-то форму семьи, некоторый набор постоянных правил, побуждающих мужчин помогать женщинам заботиться о детях, пока те малы. Специфическая человеческая черта семьи состоит не в том, что мужчина защищает женщин и детей – это есть и у приматов. Она заключается и не в гордой власти самца над самками, за благосклонность которых он соревнуется с другими самцами, – это мы тоже разделяем с приматами. Отличительная черта самца человека – повсюду помогать добывать пищу женщинам и детям».

Уточним. Биолог Э.П. Фридман пишет: «Особенность многих южноамериканских обезьян является удивительная забота самца о своём детёныше. После краткого периода новорождённости отец забирает малыша и постоянно его таскает, чистит, приучает к лесному рациону и к правилам жизни. Только на время кормления грудью папаша отдаёт его самке, которая, напоив молоком своего отпрыска, беззаботно оставляет его, хорошо зная, что дальше малыша будет опекать отец. У каждого свои родительские обязанности!

Вот основа отношений между взрослыми и детьми среди нормальных людей и многих животных. «Эдипов комплекс» – нелепость. Придумать её нормальный человек способен, но чтобы уверовать в неё, надо быть или легко внушаемым невеждой, или психически больным субъектом, которому требуется лечение, – но только не у психоаналитика, исповедующего учение Фрейда.

Впрочем, есть некоторые странности в отношениях к отцу многих современных детей. В США лет 30 назад опросили 15 тысяч детей: что для них желанней – отец или телевизор? Половина детей предпочла телевизор.

В наше время не меньшее, если не большее число детей сочтёт для себя желанней отца и матери – телевизор, компьютер и прочие электронные «развлекушки». И незачем вспоминать Эдипа! Тут нечто иное – «комплекс ЭН» (электронных наркотиков). Он становится всеобщим, определяя проявления коллективного бессознательного и деформируя личность.

Существует духовная сила, благодаря которой не прерывается ткань жизни. Закон всемирного тяготения полов. Сладостный закон Эроса. С древнейших пор понимали и признавали это люди.

Первый известный по имени древнегреческий поэт Гесиод почти три тысячелетия назад сказал:

На языке науки это чувство называют либидо, что по-латыни означает «половое влечение». В учении Зигмунда Фрейда оно приобретает поистине эпический характер. Об этом без изящества стиля, но с идеологическим напором написал в 1966 году бывший советский историк психологии М.Г. Ярошевский (приходится говорить «бывший», ибо он затем стал антисоветским историком):

«Фрейд, отправляясь от психоневрологических феноменов, выдвигает несколько общепсихологических гипотез. Центральным становится понятие о влечении. Оно трактовалось как бессознательное аффективное стремление к действию, задержка которого может вызвать неврологическое состояние. Какова природа аффективного импульса? Шарко и Брейер неизменно указывали на роль сексуальных моментов в патогенезе истерии. Клинические данные и стали для Фрейда поводом к тому, чтобы сделать вывод о сексуальной сущности бессознательного. Энергию сексуального влечения он обозначил термином либидо.

В дальнейшем либидо было объявлено двигателем всех проявлений индивидуального поведения, а затем и всей истории цивилизации. Покинув естественно-научную почву, Фрейд перешёл к спекуляциям, реакционным по своей идеологической направленности».

Тут есть неточности и перегибы. Например, Шарко и Брейер не всегда подчёркивали сексуальные причины истерии, а клинические данные Фрейд толковал произвольно, исходя из своих теоретических предположений. Он пренебрёг принципами науки, отличающими её от других методов познания (философии, религии, обыденного опыта): опора на факты; возможность проверять и опровергать гипотезы объективными методами; отдавать приоритет экспериментам и наблюдениям, а не рассуждениям.

Кадр из фильма «Основной инстинкт»

Да, Фрейд злоупотреблял спекуляциями, и это приводило его к идеям, можно сказать, позорящим весь род человеческий. Но что тут реакционного? Он исходил из принципов индивидуализма и собственности, что вполне естественно для буржуазного общества. Это его личное дело, он был так воспитан, подобно миллионам других интеллектуалов.

Есть у него высказывания, более или менее походящие для советской идеологии. В 1933 году, рассуждая о мировоззрении , он отметил: «В то время как великие нации заявляют, что ждут спасения только в сохранении христианской религиозности, переворот в России, несмотря на все прискорбные отдельные черты, выглядит всё-таки предвестником лучшего будущего».

Высказал он и серьёзные критические замечания в адрес «русского большевизма», но и это нельзя считать идеологической диверсией. Наиболее сомнительно его утверждение, будто психоанализ «является частью науки и может примкнуть к научному мировоззрению».