По повестке и по призыву. Некадровые солдаты Великой Отечественной - Юрий Мухин

В молодости меня больше тянуло к зрелым людям. Со старшим поколением всегда мне было интересно. А теперь тянет к молодым. Все дочкины подружки — Л юдочка Повалишина, Галя Стремоусова, Света Исаева — они все мои подружки. Они приходят, мы играем в карты, много смеемся, шутим. Это мой допинг для жизни. Я им благодарна, что они продолжают мою жизнь.

В военном городке живу 50 лет. Здесь прослужил 10 лет мой муж Миша, он участвовал в его строительстве. Здесь выросли мои дети. Несколько лет прослужил в нем и мой внук Миша, уволился капитаном, создав в нем бухгалтерскую службу.

В дни Победы меня приглашают к солдатам. Я им рассказываю о себе, об истории нашей Родины, о войне, как трудно было в пехоте носить на себе вещмешок, скатку шинели, медицинскую сумку, лямку для вытаскивания раненых, а на голове каска, под всем этим и человечка-то не видно. В первом же бою я побросала все, кроме санитарной сумки и лямки. Бросила котелок, фляжку, ложку, думала, все равно убьют, Раю ведь убили, так что же мучиться, таскать все это. А после боя прошу Клаву Кряжеву получить на меня мою долю каши в ее котелок, поспать тоже к ней прошусь под ее шинельку. Она старше меня, поворчит, поворчит, но ни в чем не откажет. Рассказала я это ребятам, а они подарили мне котелок и фляжку. Дорог мне этот солдатский подарок.

К нам прибыл новый командир части Евгений Иванович Милованов. Узнав, что на войне я была снайпером, предложил поехать на стрельбище, пострелять из снайперской винтовки, с оптикой. Я не только согласилась, а обрадовалась. И вот звонит Евгений Иванович, что назавтра назначены плановые стрельбы личного состава и за мной заедет машина. Я же ночь почти не спала, столько лет оптическую винтовку не брала в руки. Хорошее такое волнение. А мне уже не двадцать, а восемьдесят лет. И глаза, и руки не те.

Первый выстрел в десятку. Радость, а потом такое волнение охватило, что я ничего не вижу и не ощущаю, палю куда попало. Отошла в сторону, села, успокаиваюсь. Евгений Иванович пристрелял винтовку, повесил новую мишень. Теперь из десяти выстрелов я попала: в десятку — два раза, в девятку — семь, в восьмерку — один раз. 91 из 100. Эту мишень мне подарили. Евгений Иванович написал на ней «отлично» и расписался.

Его замы, два Володи — Винниченко и Еремеев, тоже мои друзья, приходят, помогают во многом, на праздники дарят цветы. Как я им благодарна, что они скрашивают мою старость. Есть еще молодежь, которая помнит нашу историю, уважает нашу жизнь и наши идеалы, на кого можно положиться.

Каждый живущий должен дорожить своим мигом, но не только своим, но и мигом других.

В заключение хочу сказать, что я не зря прожила свою жизнь и что я счастлива ею.

Счастье мое заключается в том, что я осталась жива, вопреки всем смертям, которые сопровождали меня на фронте и после. Я потеряла в боях много боевых друзей и подруг — таких, как Раю Русакову и Машу Саблину. Они не познали радости материнства. Вечная память им.

Спасибо и низкий поклон тому незнакомому человеку, что вынес меня, раненую, с поля боя.

Счастье мое, что наша советская медицина во время войны творила чудеса.

Счастье мое в том, что на протяжении всей моей жизни встречались добрые, прекрасные люди.

Но самое большое мое счастье в том, что вопреки моему тяжелому ранению я смогла продлить род человеческий и родила двоих детей. Ныне у меня пять внуков, три правнука, и еще от трех внуков жду пополнения. А там будут и праправнуки.

Вот для кого я боролась за жизнь, им и оставляю свою исповедь.

А вот каков мой наказ им:

Дорогие мои! Будьте добрыми к людям, справедливыми, не забывайте нашу Великую Историю, любите Родину, как любили ее мы.

Служба

22 октября 1925 г. я был призван на действительную военную службу. Началась моя военная биография. Однако это было уже не первое знакомство с армейской жизнью.

Почти за два года до этого меня призвали на тридцатидневный сбор допризывников и направили в Архангельск, в казармы «Восстания», где располагался 29-й стрелковый полк 10-й стрелковой дивизии. Сама дивизия дислоцировалась в Вологде, два батальона 29-го стрелкового полка находились в Архангельске, а еще один батальон — на родине Михаила Ломоносова, в селе Холмогоры, что в 80 км от Архангельска.

По прибытии на место назначения свои продовольственные карточки мы сдали на общее котловое довольствие. Следует заметить, что в котел закладывалось гораздо больше, чем получали бы мы по карточкам. Обмундирование допризывникам тогда не выдавалось.

Занятия с нами проводили военнослужащие полка по специальной программе, а завершались сборы боевыми стрельбами на полигоне. Правда, нам выдали всего потри патрона на человека, так что практическое значение стрельбы вполне соответствовало шутливой фразе местных острословов: «Понюхать пороха и услышать гром выстрелов!».

К моменту призыва в РККА мне исполнился 21 год. Меня зачислили в полковую школу, курсантом во взвод связи. Вспоминая те дни, хотелось бы сказать несколько слов о моих первых командирах, которые приняли меня в полковой школе. Командиром взвода у нас был участник Гражданской войны старшина Панафидин. Во время Отечественной войны он был уже в звании майора, заведовал складом связи в 4-й армии под Ленинградом. Командир отделения — Носков, из вятской губернии, служака неплохой, но, к сожалению, малограмотный. Начальник полковой школы — Охотов Н.Н., деятельный, образованный, заботливый, избывших офицеров. Комиссар школы тов. Киселев пользовался большим уважением у подчиненных, культурный человек. Старшиной школы был Григорий Бочков.

Первые три месяца мы находились на карантине, нас даже за ворота части не выпускали. Да, откровенно говоря, нам и самим было бы стыдно выходить в город. Выглядели мы тогда весьма непрезентабельно: старое вылинявшее обмундирование было заштопано во многих местах и покрыто разного цвета заплатками, на ногах ношеные ботинки и обмотки в три цвета каждая.

По окончании карантина, в январе 1926 г., мы получили новые винтовки, новое обмундирование, яловые сапоги. Значительно улучшилось питание. Нас перевели в военный городок в Архангельске. Начались полнокровные армейские будни.

В нашей полковой школе числилось 250 курсантов. 60 их них были совершенно неграмотны. По вечерам я занимался с ними как с учениками первого класса, благо у меня был преподавательский опыт. В1920-1921 гг. я окончил 1 — е Советские учительские курсы (годичные) и успел поработать учителем в деревне Подборье.

Кроме того, я был членом редколлегии стенной газеты. Последняя выпускалась форматом метр на два, тексты писались жирными печатными буквами, так как далеко не все курсанты имели за плечами хотя бы по 3 класса школы.