Избранная стражем - Лена Летняя

Желание запустить в него чем-нибудь тяжелым только возросло, но тут между нами встал Ферер, примирительно подняв руки.

– Давайте не будем ссориться. У нас нет веских оснований подозревать одного из них больше или меньше, чем другого. Остановимся на том, что любой из них может быть причастен, если Ласка и Гатред задумали все это давно.

Я насупилась, скрестив руки на груди, но промолчала. Некрос тоже только недовольно поджал губы и в который раз устало растер лицо руками. Мне стало немного стыдно: он признался, что и так плохо спит, а сегодня мы все вынужденно бодрствуем, к тому же проклятие пожирает его и почти полностью покрыло вязью своего текста его кожу. Причин для раздражения у Некроса хватало. И учитывая, что он не знал Винса так хорошо, как знала я, у него действительно имелись основания подозревать его. Пусть даже и подпитанные ревностью. Моя реакция, скорее всего, только подлила масла в огонь, что могло помешать Некросу размышлять здраво.

«Надо будет потом успокоить его. Наедине», – решила я.

Когда часы показали, что на улице начало светать, мы были вынуждены признать, что никто не придет. Потому ли, что страж заподозрил ловушку, или потому, что он не узнал о ней, но время ушло.

– Пора отправляться в настоящее хранилище, – заявил Некрос. – Когда весь дом шеда Рохо встанет, проникнуть туда будет сложнее.

Вновь открылись порталы, и мы переместились к дому другого верховного жреца. Попасть в его подвал оказалось так же просто, а вот найти вход в тайное хранилище – уже сложнее, хотя страж воздуха рассказал Некросу и остальным, где его искать.

Однако через четверть часа, отыскав вход и миновав все ловушки, мы все же вошли в хранилище. И лишились дара речи.

– Что все это значит? – первой нашла голос Варрет.

Мы медленно брели мимо стеллажей, полки которых оказались пусты. Лишь на одном, в самом центре, стоял одинокий кристалин, переливающийся особенно ярким светом и словно зовущий нас к себе.

– Кто-то оказался здесь раньше нас? – удивленно пробормотала я. – Но как такое могло произойти?

– Я не знаю, – уронил Некрос тяжело и повернулся ко мне. – Только ты знала, где настоящее хранилище.

Мне очень не понравился его тон. Усталость – усталостью, но надо же хоть немного думать, прежде чем говорить!

– И я все время была с тобой, – напомнила я, надеясь, что ему станет стыдно.

– Ты сказала Винсу? Или отцу? – не отступался Некрос. И тени стыда не было видно на его бледном, расписанном проклятием лице. – Кому ты сказала, Лора? Это важно!

– Да никому я не говорила!

Было обидно почти до слез. За кого он меня держит? За наивную дурочку?

– Тогда как страж мог узнать?

– Вообще-то не одна я знала правду! – возмущенно заявила я и посмотрела на Варрет. – Вот они знали, например. Между прочим, ночью они не все время были с нами. Что если они не изучали вина?

– Эй, девочка, полегче! – недовольно осадил меня Ферер. – Мы во все это ввязались, чтобы помочь вам и загладить старую вину. Подобные обвинения оскорбительны, я такого терпеть не стану…

Варрет положила ему руку на плечо, останавливая, но весь ее вид тоже говорил, что она возмущена моим предположением. Поэтому я продолжила перечислять:

– Соланж, рискну предположить, тоже знала. – Я вопросительно посмотрела на Некроса и по тому, как он нахмурился, поняла, что права.

– Она бы никому не сказала, она ни с кем здесь не близка, – возразил он, и я не удержалась:

– Не считая моего дядю Корда, с которым у нее, как оказалось, очень близкие отношения. Ты не знал?

По удивленно взлетевшим вверх бровям стало очевидно, что не знал.

– И все равно, она бы не сказала, – упрямо повторил Некрос. – Она более…

Он осекся, а я почувствовала, как внутри вновь вскипела обида.

– Что? Думаешь, она умнее меня? По-твоему, я совсем бестолковая дурочка, которая не понимает, что такое тайна?

– Я не это собирался сказать, – мягко возразил Некрос. В его тоне наконец прорезались виноватые нотки, но было уже поздно. – Я лишь хотел сказать, что она осмотрительнее.

– Класс! – фыркнула я. – Я ради тебя готова рискнуть всем, а ты мне, оказывается, совсем не доверяешь.

– Лора!

– Давайте сейчас закончим этот разговор, пока не наговорили друг другу того, чего никто не сможет забыть.

На этот раз роль миротворца снова взяла на себя Варрет.

– Надо возвращаться в Фолкнор и постараться понять, что случилось и почему. И почему нам оставили этот кристалин. Едва ли его забыли случайно. Это что-то да значит.

Мы вернулись домой в растрепанных чувствах и сразу разошлись по своим комнатам, ни слова не сказав друг другу. Единственный кристалин, который по какой-то причине остался в хранилище, забрал к себе Некрос, а я не возражала. Я не чувствовала в себе сил ни возражать, ни спорить, ни задавать вопросы. Хотелось только спать, и у себя в спальне я рухнула на кровать, не раздеваясь.

Выспаться мне, конечно, не дали. Еще не было полудня, когда ко мне в комнату пришла мама, удивленная тем, что я не встаю. Как оказалось позже, отец тоже заподозрил неладное, когда мы вчетвером проигнорировали завтрак. Я обнаружила весьма напряженного и оттого недовольного на вид родителя в личной гостиной, куда мама вывела меня, заставив подняться. Отец сидел на диване, откинувшись на спинку, положив ногу на ногу и сцепив руки в замок на коленях. Он смотрел в камин, который развели, пока я спала, и едва бросил на меня мимолетный взгляд, когда я вышла из спальни вслед за мамой. Мантии жреца Бога Смерти на нем не было, но и в своем повседневном сюртуке он умел выглядеть достаточно угрожающе.

– Знаешь, если бы на завтрак не спустились только ты и Нергард, я бы слова не сказал, – начал отец, пропуская банальные утренние приветствия и вопросы о том, как мне спалось. – И не стал бы ни о чем спрашивать, потому что все понятно и объяснимо: встреча после долгой разлуки, вы и раньше были близки, а значит, у вас есть занятия поинтереснее, чем ночной сон. Но двое других стражей, которые, как я понимаю, приходятся друг другу братом и сестрой, тоже до сих пор спят сном младенцев. И из этого я делаю вывод, что ночью вы были чем-то заняты все вместе и у меня есть право спросить, чем именно. Итак, где вы были? Или что вы делали?

Сказать, что у меня не было желания сейчас отвечать на подобные вопросы, значит, ничего не сказать. От недосыпа болела голова, и я все еще злилась после ссоры с Некросом. Я уже не говорю о том, как сильно меня пугал тот факт, что ловушка не просто не сработала, а обернулась полным поражением. Некрос имел роскошь подозревать меня в неаккуратно оброненной фразе или злонамеренном раскрытии секрета, но я-то знала, что никому ничего не говорила. И это означало одно из двух: или Варрет и Ферер на самом деле не играют за нас, или Соланж проболталась Корду, но тогда мой дядя – уже давно не мой дядя. Первое было слишком страшно: мы оставались практически беззащитны перед стражами. Второе… еще страшнее.