Святые в истории. Жития святых в новом формате. I–III века - Ольга Петровна Клюкина

всех частей света на гладиаторские игры везли слонов, крокодилов, львов, леопардов, медведей, кабанов – только для того, чтобы их публично убить.

Римский консул и историк Дион Кассий в «Римской истории» сообщил, что в день торжественного открытия Колизея на арену выпустили до девяти тысяч зверей и большое количество преступников, осужденных на смерть. У нас нет данных о массовых казнях христиан именно в Колизее, но традиция сохранила имя одного узника, растерзанного на этой арене в начале II века, – святой Игнатий Богоносец.

Римлянам так понравилось наблюдать публичные убийства безоружных людей, что без этого уже не могли обойтись и театры: во время представления непременно проливалась чья-то кровь!

…Скалы по ней поползли, илеспобежал баснословный,

Напоминая собой сказочный сад Гесперид.

Вместе с домашним скотом были всякие дикие звери,

И наверху над певцом реяло множество птиц,

Сам же, однако, он пал, растерзан коварным медведем, —

Так описывает театральное представление римский поэт I века Марциал.

И в его «Книге зрелищ» нет ни малейшего сожаления о несчастном, который на глазах у всех был растерзан в рукотворном «сказочном саду».

Осужденных на смерть наряжали в звериные шкуры или костюмы богов и заставляли перед казнью разыгрывать для потехи публики целые спектакли. Чтобы привлечь интерес публики, в конце драмы «Геракл» героя могли и сжечь на настоящем костре. А в популярной, любимой римлянами драме Катулла «Лавреол» о беглом рабе, ставшем разбойником, главного героя – Лавреола – в финале полагалось распять на кресте.

Никто давно уже не мог понять, что происходило на арене. Будь то гладиаторские сражения, цирковое или театральное представление, – все вместе они назывались одним словом – зрелища. Впрочем, было и другое распространенное название – потешные игры, так как они устраивались для потехи зрителей. Возбужденная видом крови и смерти, публика доходила до полного неистовства…

Блаженный Августин в своей «Исповеди» рассказывает о юноше, который ненавидел подобные зрелища и осуждал друзей за то, что они ходят в цирк. На спор юноша согласился один раз пойти на гладиаторские игры, сказав, что даже не будет смотреть на арену. Он действительно зажмурился, но в тот момент, когда трибуны взорвались криками, не выдержал и открыл глаза…

«Как только увидел он эту кровь, он упился свирепостью, он не отвернулся, а глядел, не отводя глаз, он неистовствовал, не замечая того, наслаждался преступной борьбой, пьянел кровавым восторгом. Он был уже не тем человеком, что пришел, а одним из толпы, к которой пришел, настоящим товарищем тех, кто его привел. Чего больше? Он смотрел, кричал, горел и унес с собой безумное желание, гнавшее его обратно».

Утром карфагенских христиан вывели из темницы и повели в амфитеатр. По сценарию «потешных игр» мужчин должны были одеть в костюмы Сатурна, женщинам следовало изображать римскую богиню урожая Цереру. Но Перпетуя отказалась наряжаться и сказала, заступившись за других:

– Мы пришли сюда по собственному нашему изволению, и поэтому наша свобода не должна быть насилуема. Мы пришли сюда именно для того, чтобы не делать таких вещей. Думаю, что вы согласитесь с нами в этом.

Палачам пришлось уступить ее требованиям: осужденных вывели на арену в своей одежде.

«Перпетуя шла с кротким видом, с величием невесты Христовой, избранницы Божией, пряча сияние своих глаз от рассматривания толпы», – рассказал очевидец, продолживший ее записи.

Поравнявшись со скамьей, где сидел вынесший им приговор прокуратор Илариан, кто-то из осужденных воскликнул: «Ты осуждаешь нас в настоящей жизни, но Бог осудит тебя в будущей!»

В амфитеатре среди жадных до зрелищ зрителей были и карфагенские христиане, которые пришли для того, чтобы услышать и запомнить каждое слово мучеников и по возможности после казни забрать их святые останки для достойного захоронения.

Для борьбы с Перпетуей и Фелицитатой была выведена дикая буйволица. Свирепое животное сразу же подняло Перпетую на рога и швырнуло на землю. Женщина лишилась чувств. Но к ней подбежала Фелицитата, которая находилась рядом, и подняла свою бывшую госпожу.

Удивленная Перпетуя не чувствовала ни страха, ни боли – «так глубоко она пребывала в Духе», и даже не сразу могла понять, откуда на ее теле появились раны.

«Жестокость зрителей была удовлетворена, и они потребовали, чтобы осужденные были выведены в Живительные врата», – свидетельствовал очевидец казни. Как и в любом цирке, у арены амфитеатра в Карфагене было двое главных ворот, именовавшихся Врата жизни (или Живительные врата) и Врата смерти. Победители покидали арену через Врата жизни, а убитых или умирающих уносили через Врата смерти.

Но прокуратор не дал знака прекратить расправу над христианами, и представление продолжилось.

Велев друзьям подойти к ней ближе, Перпетуя сказала: «Стойте крепко в вере и любите друг друга, и не огорчайтесь моими страданиями».

Тем временем на арену выпустили кабана, медведя и леопарда. На Сатура бросился леопард и тяжело ранил его. Увидев льющуюся кровь, народ на трибунах закричал: «Омыт и спасен, омыт и спасен!» и «Он крещается в другой раз!»

Такое крещение кровью принял на арене воин Пуденс, которого Сатур убеждал не падать духом. Умирая, Сатур снял с руки перстень, окунул его в свою кровь и дал Пуденсу «как знак памяти».

Апологет Марк Минуций Феликс, родиной которого тоже считается Африка, писал: «Не только мужчины, но даже отроки и женщины, вооружившись терпением в страданиях, презирают кресты, пытки зверей и все ужасы казней. И вы не понимаете, несчастные, что никто не захотел бы без причины подвергнуть себя казни, никто не мог бы без Божественной помощи вынести такие мучения». Затем, как это было принято на играх, раненых перенесли на особую площадку на арене, чтобы добить их. Толпа ринулась к этому месту, «чтобы видеть, как меч будет входить в тела мучеников, делая свои взоры как бы участниками убийств».

Римский амфитеатр в Карфагене (современный Тунис)

Мучеников подняли и поставили так, как того захотела толпа. Карфагенские христиане обменялись поцелуями, как написал очевидец, «причащаясь мученичеству с лобзанием мира». Неопытный палач сумел предать смерти Фивию Перпетую только со второго удара, и она сама приставила его меч к своему горлу.

«…И я пошла и увидела большой сад, а в середине сада седовласого человека, сидящего в пастушьей одежде и доящего овец. Вокруг же стояли многие тысячи облеченных в белые одежды. Он поднял голову, посмотрел на меня и сказал: „Приветствую тебя, дочь Моя!“ И Он позвал меня и дал мне кусок сыра из молока, которое надоил. Я приняла сыр протянутыми руками и съела