Песня для кита - Линн Келли

Надо попытаться думать так, как она. Куда бы ей захотелось попасть?

Казино. Даже если меня туда не пустят, вполне возможно высмотреть её от дверей. Дежурный из экипажа не спускал с меня подозрительного взгляда – не иначе как заподозрил в желании прорваться внутрь и попытать удачи в игровых автоматах. Зал был полон, даже несмотря на поздний час. Насколько я могла рассмотреть сквозь облака табачного дыма, бабушки там не было. И в конце зала, куда я заглянула через второй вход, тоже. Правда, отсюда нельзя было разглядеть дальний угол с игровыми автоматами – проверю его позже, если понадобится.

Обыскать такой корабль в одиночку – невыполнимая задача, но я осмотрела все места, которые пришли мне на ум. Я даже не поленилась зайти в интернет-кафе и библиотеку. Когда я не нашла бабушку ни возле бассейна, ни на верхней палубе, ни в одном из кафе, я вернулась в каюту: а вдруг она уже там? В конце концов, могла хотя бы записку мне оставить! Но на столе ничего не было, кроме расписания мероприятий на завтра и визитки Джоджо. Я перевернула карточку: уже знакомая надпись: «Обращайтесь в контору обслуживания, они сообщат мне, если что-то понадобится».

Интересно, она имела в виду в любое время? Скорее всего она сейчас спит, но это ведь важно! Это не просьба принести лишнее полотенце или убрать в каюте. А вдруг с бабушкой что-то случилось?

Сжимая в кулаке карточку Джоджо, я побежала к лифту. Может, в конторе обслуживания не станут звонить Джоджо, но сумеют каким-то образом отыскать бабушку?

Как это ни удивительно, но не мне одной потребовалось специальное обслуживание в этот ночной час. У дверей офиса уже стояла очередь из трёх человек. Вряд ли их проблемы были такими же важными, как пропажа бабушки. Дожидаясь своей очереди, я гадала, где же она может быть.

Но вот подошёл мой черёд. Не успела я шагнуть на ковёр перед конторкой служащего, как пол под ногами заметно завибрировал. Я скинула туфли и осталась в одних носках. Где-то поблизости играла музыка. Громкая музыка, с такими мощными басами, от которых сильнее всего вибрируют динамики в радио.

Человек за конторкой махнул рукой, привлекая моё внимание, и спросил что-то вроде «Чем могу быть полезен?». Я покачала головой и отступила, пропуская пассажира, стоявшего в очереди за мной. Тень воспоминания дала мне подсказку, и я ухватилась за неё. Что-то из нашего разговора в первый вечер на судне.

Толстый ковёр приглушал вибрацию от музыки, но я могла отследить источник звука. И пока я бежала к штирборту, сжимая в руках туфли, музыка становилась всё громче.

У входа в заведение «Бар Типси Марлин» я остановилась. Днём он обычно был пуст. Но не сейчас. Здесь было яблоку негде упасть: публика танцевала, веселилась и выпивала. А перед всей этой толпой, на ярко освещённой сцене, с руками, летавшими по воздуху, стояла бабушка. Над её головой колыхалась растяжка: «Ночь караоке у Типси Марлин».

До сих пор я не встречала на борту глухих пассажиров, кроме нас, однако все в баре не спускали с бабушки глаз. И судя по тому, что аудитория уже успела выучить несколько жестов на языке глухих, она выступала довольно долго. На экране засветилась строчка «Зажигай»[2], и бабушка её показала. В ответ на танцполе публика принялась зажигать и показывать: «Стоп! Время Хаммера!»[3]

Можно было подумать, что бабушка говорит на языке, который понимает весь мир. Мама в жизни не поверит. Она так хотела, чтобы у бабушки появились друзья, – а тут в друзьях у неё оказался целый танцпол.

Глядя на бабушку, я вспомнила, как горбатые киты выпрыгивают из океана. Как они играют симфонии. Если бы кто-то сумел записать бабушкино выступление на нотном стане, ему бы не хватило ни цвета, ни места, чтобы передать всё богатство такой музыки.

Я настолько удивилась, что забыла о своей обиде. Я стояла с туфлями в руках и думала, что, наверное, сама поступила так же по отношению к своей семье. Я тоже удрала из дома, и намного дальше, чем когда-либо удирала бабушка. Но если бы они увидели, что именно здесь мне полагается быть, что я делаю то, что мне полагается делать, может, они хотя бы отчасти поняли бы меня. То, как сейчас выглядела бабушка – так буду выглядеть и я, когда увижу Синего-55.

Она ещё и научила публику «глухим аплодисментам». Когда песня закончилась, они не хлопали в ладоши, но подняли руки и замахали. Все аплодировали стоя, когда бабушка спускалась со сцены.

Меня не волновало, можно мне войти в ночной бар или нет. Я ринулась к бабушке, обняла её и отстранилась.

– Как?.. – От неожиданности я даже не смогла закончить предложение.

– Прости, что я тебя напугала. Я не ожидала, что так задержусь. Мне не спалось, я решила пройтись и набрела на этот ночной бар с караоке.

– Я имела в виду… – Я показала на сцену. – Это! Как тебе это удалось?

– Я смотрела, как поют другие, и мне предложили тоже попытаться. Я сказала, что я глухая, а они попросили перевести для них слова. И как-то само получилось, что я уже давала представление, так что остальные присоединились. По-моему, всем понравилось, не так ли?

Бабушка жестикулировала так торопливо и взволнованно, что я едва её понимала.

Вода наполнилась бормотанием дельфинов: мимо него проносилась целая стая. Они готовы были играть так дни напролёт: носились наперегонки, выскакивали вперёд и назад, выпрыгивали в воздух.

Он вывел дельфинов на косяк рыбы. Этот вид добычи был слишком крупным для частой сетки китового уса, зато у дельфинов состоялся настоящий пир. И пока они кормились, кит кружил рядом, не давая рыбе расходиться в стороны.

Отяжелев от сытой пищи, дельфины поплыли медленнее. Кит приблизился и наклонил голову – как будто приглашал прокатиться на себе. Они часто так общались – не прибегая к звукам. Дельфин поплыл над китом. Кит примерился, чтобы не промахнуться, и выскочил из воды, прямо перед стаей.

Его знакомство с дельфинами случилось в один прекрасный день. И с тех пор они всегда играли с ним, если встречались в океане. Если бы он понял, что привлекает их к нему, то постарался бы делать это почаще. А вдруг какие-то из его звуков похожи на их болтовню? Он был бы рад повторять эти звуки снова и снова. Они с дельфинами были совсем разными, и песни их были не похожи на китовые, но каким-то образом они всё же понимали друг друга. Он чувствовал, что им нравится играть вместе, кататься на его спине и выпрыгивать из воды.

Кит ушёл на глубину и вернулся к поверхности, бороздя океан. Волны с плеском разбивались о его мощный бок. Он плыл вместе со стаей дельфинов, добавляя радостные ноты в своё пение.