Пушкин и финансы - Коллектив авторов

вынес, объявя, что ту квартиру уже наняли, почему я, не постигая какой-либо выдумки со стороны как Жадимировского, так вместе с ним и управляющего, всё очистил и дал в то ж время о настоящем переезде моем записку, но отдана ли оная по переездке квартирному надзирателю или нет, мне вовсе неизвестно, таким образом не щитая уже себя жильцом Жадимировского, я не полагал, дабы он по званию гражданина мог решиться на столь несбыточный предмет неправильного с меня взыскания, нимало не заботился требовать от него контракт, хотя оный по вышеписанному обстоятельству сам по себе есть ничтожный, но сверх чаяния моего вышло [по-]противоположному.

3-й. Часто упомянутый купец Жадимировский, по видимому желая воспользоваться не следующею к получению с меня суммой, вознамерился употребить к тому изворот, и для того пришлось 1834-го года 8 генваря, представя при прошении в Санкт-петербургскую управу благочиния подлинный контракт, изъяснил [следует изложение жалобы Жадимеровского от 5 января 1834 г. и далее комментарий к ней от лица Пушкина]. 1-е, что взыскание его основано на контракте и что я выехал 1-го августа и по самому контракту должен платить по 1-е число декабря, то есть по день истечения оного. 2-е, требования его о том, чтоб я очистил квартиру с 1-го августа, никогда не было, потому что он удостоверен был в платеже денег контрактом, 3-е, что заключенный контракт он никогда не признавал ничтожным, а оставленную мною квартиру намеревался он отдавать в наем другим лицам потому единственно, что я о сем его просил, которой отдача последовала. Наконец 27-го генваря [исправлено карандашом: ноября] 1833 года, то есть за три дни до срока, но занята была с 23-го декабря. Управа благочиния видела из вышеописанного объяснения купца Жадимировского, что он основывает взыскание на таком контракте, по которому деньги заплачены мною сполна; то есть по 1-е число августа и что переезд мой был не в августе, а в июле месяце, должна была истребовать на претензию Жадимировского, ко мне относящуюся, ясные и неопровержимые доводы, а с тем вместе озаботиться розыскать по показанию самого Жадимировского чрез отобрание от управляющего домом его или дворника, когда имянно оставленная мною квартира впусте показана была желающим нанять оную, ибо из сего явственно открылось бы, что такое событие было гораздо прежде отдачи прапорщику Хомутову квартиры. И сим бы обнаружилось ясное несправедливое его, Жадимировского, взыскание; но Управа благочиния без всякого должного изыскания истинности дело сие отослала Санкт-петербургского надворного суда в 4-й Департамент, который как место разбирательное оставил в равной силе без должного рассмотрения. Довольствуясь только тем, что был заключен контракт, и в решении своем отступя от справедливости самого дела и законов, определением своим поставил мне в вину те причины, которые вместо приговорения взыскания с меня по иску Жадимировского денег должны быть обсуждены к защите моей, как видно будет из того.

4-й. Надворного суда 4-й Департамент, в решении своем не найдя притчины обстоятельства дела к обвинению моему ниже мер, доказательных на требование с меня купцом Жадимировским денег, без коих на основании Высочайшего Вашего Императорского Величества Указа 1790-го года апреля 12-го, изъясняющего, чего не дано взаймы, то и нельзя взыскивать, зделал заключение к обвинению моему следующим изречением: «Департамент сей следуя точным словам контракта, Пушкиным с Жадимировским заключенного, в котором по протчем сказано: „что ежели Пушкин скажется неисправными в платеже наемных за квартиру денег, то Жадимировский имеет право занимаемые Пушкиным покои отдать другому, хотя бы с уменьшением против ее наемной цены, а он, Пушкин, обязался как бы за содержание, так и за все убытки последовать могущие ему Жадимировскому заплатить, до показанного ж в контракте срока и от платежа не отказываться и без согласия Жадимировского никому квартиры не предлагать“», каковое заключение Надворного суда противоречит не только существу вышеизложенных обстоятельств, но даже самому его суждению, потому: А) Сам проситель купец Жадимировский, что бы я уклонялся от платежа предназначенных в контракте денег и не уплотил его в положенные сроки, того не объяснял, и с чего Департамент сие принял в основательность, мне вовсе не известно, тем более самое взыскание Жадимировского есть и было только с 1-го августа по 21-е ноября 1833-го года, то есть за то время, которое щитает Жадимировский занятие квартиры мною, тогда когда Департамент из изъяснения моего видел, что я переехал в июле месяце того 1833-го года, заплатив вперед деньги по 1-е августа все сполна, следовательно ежели бы суд не основал точность моего показания справедливости, обязан был по словам Генерального регламента 4-й главы не торопиться своим решением, а учинить о времени переезда моего с кем следует справку по уважению тому, чтобы действительно я переехал без желания и согласия на то Жадимировского, он никаких доказательств не представил, без коих на основании Воинского артикула 148-го пункта и Генерального регламента 190-й главы веры дать ему было не можно. Б) Ежели бы, как умственно Департамент полагает и купец Жадимировский показывает: что очистил я квартиру не в июле, а в августе месяце, то может ли быть, дабы купец Жадимировский, бывши по выборам купечества в разных службах, рассматривая по подобным делам, не знал о том, что я квартиру оставил самопроизвольно и оставался ему должным, обязан он был в том по словам Уложения 10-й главы 251-го пункта предъявить контракт или сделать явку в течение семидневного срока и тогда бы оградил себя правостию иска, но как переезд мой был с согласия его Жадимировского, то он сего не учинил, а представил контракт по отдаче моей квартиры прапорщику Хомутову и по истечении срока контракта чрез месяц, но чтобы я жил в той квартире и за что бы следовало его удовлетворить, Жадимировский нигде не показывал; а потому и предложение Департамента на обвинение меня суть есть произвольное и незаконное и признать оное за правоту не должно, поелику Надворный суд сверх изъясненных в деле не соображения с объяснением моим, дабы затмить истинность, не сделал из дела надлежащей по закону записки, не допустя меня к прочтению оной, лишил меня всякой возможности к изъяснению дополнения; чрез зделание дозволяемого по закону мне рукоприкладства, но и сверх сего упустил из виду и не осудил самого сознания купца Жадимировского в отзыве его, сделанном сими словами: «что Пушкин по выезде из дому его на дачу со всем имением его уехал в Москву». Из сего Правительство благоизволит усмотреть, что мог ли я без воли и согласия Жадимировского выехать из квартиры и вывесть все имение на дачу,