Честное слово вора - Михаил Серегин

Через несколько минут дверь ванной хлопнула, и из нее показалась девушка, как он и сказал, полностью обнаженная, в одних туфельках. Утюг окинул ее фигурку внимательным взглядом знатока. Очень красивая грудь, высокая, правильной формы, тонкая талия… Только лицо какое-то заторможенное. Под наркотой она, что ли? Зрачки как-то странно расширены. Хотя какая ему разница? Главное – какая фигура!

– Ну-ка, повернись, – потребовал он.

Девушка повернулась на сто восемьдесят градусов, и Утюг увидел узкую спину и небольшую округлую попку прекрасной формы, упругую даже на вид. Почувствовав, что снова наливается силой, он сказал:

– Давай сюда и вставай раком…

Девушка повиновалась.

Делая резкие движения и получая удовольствие, Утюг все же не мог избавиться от одной мысли – почему она такая вялая? Кайфа от этого не меньше, но интересно… Спросить, что ли? Но ближе к концу процесса эта мысль все же вылетела у него из головы. Кончив второй раз, Утюг на несколько секунд перестал адекватно воспринимать окружающий мир, а когда пришел в себя, то обнаружил, что девушка по-прежнему стоит перед ним в той же позе.

– Ты что не встаешь? – спросил он поднимаясь.

– Вы не говорили, – отозвалась девушка и тут же стала вставать.

– Слушай, ты что какая-то странная? Кольнулась, что ли, или нанюхалась чего?

– Нет, просто я вас слушаюсь, – таким же послушным механическим голосом ответила девушка.

– А почему я тебя раньше не видел? – спросил Утюг. – Ты новенькая, что ли?

– Да, новенькая…

– И давно?

– Нет, недавно.

– Слушай, Катя, ты же видишь: клиент поговорить хочет. А ты отвечаешь то «да», то «нет». Так дело не пойдет. Разговор входит в стоимость услуг – что я, зря деньги плачу? Ответь поподробнее!

На самом деле Утюг не платил «Клеопатре» ни гроша. Спортсменов эта фирма обслуживала бесплатно – за крышу. Но суть дела от этого не менялась.

– Я неделю назад устроилась, – послушно отозвалась девушка. – Что вам еще рассказать?

Утюг махнул рукой. Поговоришь с такой, как же… Ну и фиг с ней, все-таки в первую очередь она не для разговоров нужна. А свои прямые обязанности исполняет, надо признать, неплохо. Нужно отдохнуть маленько и еще разок ее отжарить…

Утюг почувствовал, что хочет пить.

– Ну-ка, подруга, принеси мне коньяку со стола. Да культурно: не бутылку тащи, а в бокал налей.

Девушка снова кивнула и пошла к столу. Повернувшись спиной к Утюгу, она налила коньяку в стоявший на столе бокал. В это время она спиной закрывала свои руки и видеть их Утюг не мог. А зря. Если бы он их видел, то пить из бокала наверняка бы не стал. Налив бокал, девушка быстрым движением нажала кнопку на маленьких часиках, которые были у нее на левой руке. Крышка часов откинулась, девушка вытащила из открывшегося тайника небольшую белую таблетку и бросила ее в коньяк. Таблетка моментально растворилась, не оставив никаких следов. Девушка легким щелчком ногтя захлопнула крышку тайника. Вся эта процедура заняла у нее не больше секунды, и Утюг ничего не заметил. Собственно, в этот момент он не смотрел на девушку, а лежал, уставившись в потолок и ни о чем не думая. Он не знал, что совсем скоро это состояние станет для него единственно возможным.

Девушка повернулась к нему и поднесла бокал.

– Вот, вы просили…

Утюг не глядя принял бокал и одним движением осушил его, не почувствовав ни малейшего привкуса. Это было совершенно неудивительно. Хитрая химия, заключавшаяся в таблеточке, именно на это и была рассчитана – ощутить ее на вкус было невозможно. Но зато спустя несколько секунд Утюг ощутил ее иным образом.

Он неожиданно икнул, потом схватился за живот и дико взвыл. Его скрючило пополам, глаза закатились, он рухнул на кровать и стал кататься по покрывалу, сминая его и испуская хриплое рычание. Пока Утюг катался по кровати, девушка, назвавшаяся Катей, отступила на шаг и ждала, внимательно наблюдая за ним. Ее глаза, до сих пор холодные и неподвижные, ожили и загорелись каким-то странным огнем.

Через несколько секунд Утюг перестал кататься и застыл. В горле его послышалось низкое клокотание, изо рта повалила зловонная бурая пена. Руки и ноги Утюга конвульсивно подергивались.

Увидев это, девушка шагнула вперед, схватила его за руку, с неженской силой рванула и повалила на пол. Утюг слабо дергал руками и ногами, изо рта у него по-прежнему шла пена, но он был еще жив. Девушка распрямилась, приподняла ногу в изящной туфельке и, хорошенько прицелившись, опустила ее Утюгу на лицо. Каблук-шпилька вжался в его глаз и ушел вглубь на всю длину. Брызнувшая кровь и еще что-то прозрачное испачкали голую ногу девушки, в глазах которой было садистское удовлетворение, а на лице застыла злобная усмешка.

Она была не из «Клеопатры». Машину, ехавшую из этой фирмы, тормознули на подъезде к кабаку два кавказского вида парня в форме гаишников. Они высадили из нее шофера с его пассажиркой, завели в подъезд стоявшего рядом дома и оставили под конвоем одного. А второй занял место водителя, посадил на место рядом с собой ждавшую в доме девушку и поехал к клиенту. Опасно все время пользоваться услугами одного и того же эскорт-агентства и тем более опасно вызывать девочек по сотовому телефону. Но поделиться приобретенным опытом Утюг уже ни с кем не смог бы.

В городском спортклубе среди всевозможных спортивных секций была в том числе и секция карате. Старик, который вел занятия, действительно заслуживал названия сэнсэй. Это был очень старый японец, попавший на Колыму после Второй мировой войны, да так здесь и оставшийся. Звали его Саканиси-сан, и сейчас ему было уже за девяносто лет, но старик до сих пор сохранил полную ясность ума и подвижность. Одно это говорило о том, каким выдающимся мастером он был, а те, кто видел его в деле, хотя бы на тренировке, потом не находили слов, чтобы об этом рассказать, только руками размахивали.

У входа в спортклуб на стенде для объявлений висело расписание занятий секции. Первая группа – понедельник, среда и пятница с двенадцати до четырех, вторая группа – в те же дни, но с четырех до восьми, и третья группа – вторник, четверг, суббота с четырех до восьми. Но, кроме этих трех групп, в спортклубе тренировалась и четвертая, существование которой не афишировалось.

Нет, она была вполне официальной, старик-японец честно получал за нее зарплату, а в плане работы спортклуба так и значилось: «Секция карате, четвертая группа». Так что настоящим секретом существование группы не было. Но попасть в нее, в отличие от других трех, человек с улицы бы не смог.

В первую группу мог прийти кто угодно; вторая была открыта выпускникам первой, а третья – выпускникам второй. Впрочем, каждый, кому время подходящей ему группы казалось неудобным, мог посещать занятия другой. Сэнсэй не одобрял этого, но и не запрещал. А четвертая группа была закрыта полностью. Нет, это были не какие-то особенные личные ученики японца. Такие у него тоже были, но с ними он занимался у себя дома, совершенно отдельно.