Предчувствие опасности - Самат Сейтимбетов

— А при чем тут справедливость?! — развернулась к нему Марена. — Она что, вернет мне отца? Бабушку? Вот она, справедливость (рука ее ткнула в сторону Брана), явилась и жрёт, как ни в чем не бывало, о прибыли думает!

Она встала и удалилась гневно, нарочито топоча ногами, да так, что звук пробивался даже сквозь толстые ковры. Коса так и ходила туда-сюда.

— Был бы молот в руке, вообще прибила бы, — вздохнул Бран.

Как-то не так началось знакомство и уж точно не так продолжилось.

— Прошу не сердиться на госпожу Марену, — сел напротив Нимрод.

— А я и не сержусь, — снова вздохнул Бран. — В таком состоянии трудно мыслить разумно.

После Обольстителя он и сам был таким же, немного не в себе. Пытался залить горе вином, потом ударился в новые подвиги, уже без команды, это даже помогло. Ненадолго. Потом он бежал от себя, в Благую Тишь.

— Госпожа Марена пригласила меня участвовать завтра в похоронах Платы Укротительницы, попросив потом удалиться из ее жизни, — сообщил Бран. — И я намерен выполнить ее просьбу.

Возможно, он задержится в столице, понаблюдает издалека, найдет учителя с уроками «как и о чем общаться с юными полугномками, внучками знаменитых героинь». А может и не найдет, не будет искать такого учителя. Даже если Марена его внучка… особенно, если Марена его внучка, не стоит дополнительно злить ее и расстраивать своим присутствием.

— Это хорошо, — кивнул Нимрод. — Я приказал подготовить вам комнату в гостевом крыле.

Спрашивать про Азою он не стал, а Бран не стал говорить. Гостевая комната так гостевая, какая разница? Сейчас бесполезно налаживать контакт с Мареной, это ясно. Пожить в столице, выждать, затем попробовать познакомиться еще раз. Может быть.

— Благодарю, — улыбнулся он Нимроду. — В моем возрасте очень важен хороший сон.

17 день 7 месяца 879 года, Таркент

Кладбище для героев находилось на склоне горы, которую венчал королевский дворец. Расположено оно было так, чтобы перегораживать один из подходов к дворцу-замку, в то же время, находясь в удобном для наблюдения сверху месте. Пока враги будут путаться среди мавзолеев и статуй, их будут расстреливать сверху, сказал бы кто-то наивный.

Если враги зайдут с этой стороны, королевский некромант поднимет героев, подумал бы кто-то опытный.

Оставив открытую двуместную коляску (Нимрод ловко притворялся кучером) чуть в сторонке, Марена и Бран присоединились к уже собравшейся толпе. Марена предлагала верному телохранителю также попрощаться с бабушкой, но Нимрод лишь покачал головой, сообщив, что сумеет проститься с госпожой Платой, не нарушая своего долга и клятвы. По его же настоянию, вместо беговых ящериц, прирученных Укротительницей, взяли обычных усиленных лошадей.

— Госпожа Марена, позвольте выразить свои соболезнования…

— Госпожа Марена, сожалею о вашей утрате…

— Госпожа Марена…

Бран не удостаивался даже взгляда, мог спокойно наблюдать за происходящим сбоку. Судя по взглядам Марены, половину этих людей, высказывающих ей сожаления, она видела впервые. Схожесть костюмов — все были в черном, воздавая дань Гаросу, богу смерти, схожесть слов, зачастую не искренних.

Бран не состоял при дворе, хотя и водил дружбу с Горхорном и Бехорном, но сейчас он ни узнавал никого в толпе. То ли знать сменилась за эти пять лет, то ли сюда собрались те, с кем он никогда не сталкивался. Вперед, ловко ввинтившись между обступавшими Марену, протиснулся мужчина средних лет, коротко поклонился:

— Госпожа Марена, все готово для начала церемонии.

— Почему мне не давали увидеть бабушку?! — гневно воскликнула Марена, невольно повышая голос.

— Ее готовили, — объяснил Альф Кассель, склоняясь ближе, — прошу прощения, госпожа, но в том виде, в каком ее нашли…

— Она была моей бабушкой! — тихо прорычала Марена, приближая лицо к Касселю, словно собиралась то ли поцеловать его, то ли укусить за огромный нос.

Альф еще раз склонил голову, растворился в толпе. Бран, стоявший с бесстрастным лицом, мысленно лишь качал головой. Обе стороны были правы, не годилось видеть Плату в том виде, в каком ее вынес Бран, и Марена была родственницей, ближайшей и единственной.

Деревеньку Платы и всех ее остальных родичей много лет назад сожрал великан-людоед. Возможно, корни ее привязанности к семье крылись в том случае, запоздало подумал Бран, ранее не размышлявший на эту тему. У многих героев было тяжелое детство, заставлявшее их рвать жилы и рисковать там, где обычный человек отступал или махал рукой.

— Идем, — бросила Марена, чуть повернув голову.

Толпа расступалась перед ней, Бран шагал сзади, ощущая, что теперь взгляды скрещиваются и на нем. Донеслась пара шепотков с вопросами, что это за старый хрыч, да еще и Торговец, и что он тут делает, с таким низким уровнем. Бран шагал спокойно, зная, что никому в этой толпе, да что там, никому в Стордоре, не пробить Покров Тайны, установленный верным другом и соратником Ролло.

— Ба! — вырвалось у Марены и она бросилась вперед.

Плате Укротительнице восстановили лицо, то ли нарастив трупу плоти, то ли приделав части, Бран так и не понял, кроме того, что работал настоящий мастер. Спокойное, умиротворенное лицо, закрытые глаза, сложенные на груди руки, в одной из которых был кнут, в другой жезл. Одежда, даже броню сверху нацепили, не мифрильную, конечно и не стальную, так, какую-то церемониальную позолоченную кольчужку.

Марена, припав к бабушке, уткнувшись лицом в живот, пыталась обнять ее, но длины рук не хватало. Плечи Марены сотрясались от рыданий, труп Платы чуть вздрагивал. Несмотря на четыре с небольшим фута роста Марены, сила у нее была все же гномья, да и профессия Кузнеца к тому предрасполагала, повышая атрибуты Силы и Выносливости.

— Поплачь, поплачь, — подошел к ней ближе жрец Гароса, — тебе станет легче и бабушка, глядя на тебя с небес, из небесной дружины Теруна, обязательно возрадуется.

Из-за опасностей проклятия маны и некромантов, тела чаще всего просто сжигали, развеивая прах по воздуху. Бывали случаи, когда мертвецы превращались в трупомонстров, и всем памятна была Война Скелетов, хоть и случилась она почти пятьсот лет назад. Поэтому, если и хоронили, то старались хоронить вот так — на возвышениях, с проведением священных церемоний при помощи жрецов Гароса. В конце церемонии жрец поставит печать Гароса на тело Платы, чтобы то невозможно было поднять, после чего еще совершит молитву над каменной стенкой, которая скроет ее тело.

Мастер сокрытия, маг земли, стоял чуть в сторонке, искренне опечаленный.

Тело Платы отойдет Гаросу, а душа ее просто вознесется в небеса. В Стордоре верили, что там души героев вступают в небесные дружины, отряды избранных, лучших, спускающихся с небес вослед за своим богом, дабы творить справедливость и нести наказание преступившим.