Шесть лет - Эль Севено

знал, что я там, если придет меня искать. Что он и делает.

– Раф? – Он стучит в дверь. – Ты здесь?

– Ага.

С похмельем, с растрепанными волосами, я делаю вид, что все еще сонный, когда открываю дверь.

– Трудно проснуться, братишка?

– Тяжелая ночка…

– Тебе стоит поменьше посещать вечеринки и проводить время с девушками, – смеется Брис, подмигивая.

– Я тоже так думаю.

– Пошли? Я принес завтрак.

– У тебя слишком хорошее настроение для утра, – ворчу я, якобы пребывая в плохом расположении духа.

Он смеется.

– Я просто рад, что вернулся.

И по какой это причине он рад? Я твержу себе, что это может быть только из-за Вик. Он снова готов попробовать с ней построить отношения, и не только…

Закрыв за собой дверь, я тяжело сглатываю. Я даже не пытаюсь увидеть Вик в своей комнате, когда прохожу мимо. Если я это сделаю, думаю, что могу представить ее с братом в моей постели, и тогда захочу ударить его еще сильнее…

Я сжимаю кулаки и следую за Брисом в гостиную. Моя мать уже там. Или еще там. Я не знаю, спала ли она этой ночью. Она спит все хуже и хуже. У нее темные круги под глазами, она теряет вес. Мой желудок выворачивается наизнанку, когда ежедневно я наблюдаю за тем, как она слабеет. Мама продолжает твердить, что это побочные эффекты от ее лекарств, но я задаюсь вопросом, не скрывает ли она что-то от меня.

Вик присоединяется к нам через несколько минут, казалось бы, совершенно случайно. Инстинктивно я поворачиваюсь к ней. Я на мгновение теряюсь в ее улыбке и блестящих глазах. Она не накрашена, но ее спутанные светлые волосы ниспадают вокруг усталого лица. Она надела свои вчерашние брюки и бесформенную футболку, которая, должно быть, валялась в моей комнате. Но она никогда не выглядела так великолепно. Потому что выбралась из моей постели, и я хочу кричать об этом с крыш. Она здесь ради меня. Не ради Бриса. Мой брат не стесняется: как только Вик подходит, он берет ее за руки и смотрит так, точно она единственная девушка в мире.

– Вик, ты здесь? Ты не переехала в свою квартиру?

– Просто переночевала. Я несколько дней занималась покраской, так что мне немного стало там плохо… И Раф любезно уступил… свою комнату.

И свое тело тоже.

Она может рассказать ему любую байку, и он ей поверит, настолько он одурманен. Мне следовало остаться в своей комнате и открыть дверь пошире, тогда он не смотрел бы так влюбленно.

– Как прошла твоя поездка? – спрашивает Вик, чтобы увести разговор в сторону.

– Да… Хорошо вернуться. Несмотря на то, что мои приятели классные, я с нетерпением ждал возвращения домой.

По тому, как он не отводит от нее взгляда, можно понять почему. Вик на мгновение замирает и старается не смотреть на меня.

Отворачиваясь, чтобы сосредоточиться на чашках и молоке, а не на этом воссоединении, я ловлю на себе взгляд матери поверх плеча Бриса. Она слегка хмурится.

Я ухожу на кухню, делая вид, что хочу выпить апельсинового сока, но мама слишком хорошо меня знает, чтобы поверить в эту отговорку. Когда я поворачиваюсь, чтобы вернуться с бутылкой в руках, то натыкаюсь на маму. Она смотрит на меня, скрестив руки, как обычно делала, когда я приходил домой из школы после наказания.

– В какой комнате ночевала Вик? – мягко спрашивает она.

– Мама…

– Мне кажется, я ясно выразилась, Раф.

– Ну, а мне не хочется выслушивать нотации.

– Ты видел своего брата сегодня утром? Он сияет!

– А я? Думаешь, я не могу быть счастлив?

– Раф, ты можешь получить любую девушку, – протестует она.

– А он нет? – отвечаю я, обиженный тем, что она встала на его сторону.

– Ты знаешь, что он страдал из-за разрыва с ней. Вик была его первой любовью, дорогой.

– И моей тоже.

– Тебе было тринадцать.

– Мне было меньше, но плевать. И мне было так же грустно, как и Брису, когда она уехала. Но прошло время, и теперь она со мной.

– С тобой?

Мама наконец-то понимает.

– Ты серьезно? Вы вместе?

– Да.

– Ох! Раф…

Она бросается ко мне, обнимая меня своими худыми руками, которые стали такими слабыми.

– Ты должен ему сказать.

Это меня бесит. Еще один человек, который считает, что я выступаю против Бриса. Как будто я краду девушку его мечты… Но разве не это я делаю?

– Все предусмотрено.

Ага. Знаю. Я не смогу долго избегать этой темы. Но как же бесит…

Мама целует меня в щеку.

В гостиной голубки расположились за столом. Брис, конечно же, сел очень близко к Вик. Он широко ухмыляется и выглядит как полный идиот. Все эмоции написаны на моем лице, поэтому мама кладет руку мне на плечо, чтобы заставить сесть. За исключением того, что я нахожусь перед ними и у меня нет возможности избежать этой гребаной сцены. Брис рассказывает о своем отдыхе, Вик – о ремонте. Я опускаю голову, сосредотачиваюсь на миске с хлопьями, которую мама только что поставила передо мной.

– А как ты, Раф? Что нового произошло за каникулы?

– Нового?

Я не понимаю, что он имеет в виду.

– Есть новости про следующие соревнования?

– Ага… Уже скоро поеду.

Я еще не сказал Вик. Но скоро – это скоро.

– А что насчет девушек?

Второй раз за сегодня он говорит о других девушках в присутствии Вик. Он делает это специально или как?

– Что ты хочешь узнать?

– Ну, сейчас не сезон для марафонов. В городе столько туристок, которые приезжают попробовать вейкбординг…

Одна из них пыталась прокатиться на доске и оказалась в моей кровати. И каждую ночь в течение двух недель. Я мог бы сказать ему это в ответ и заставить его заткнуться, но я выбрал другой вариант:

– А ты… Как провел время с Лиди?

Брис мрачнеет.

– Очень хорошо.

По его лицу я вижу, что он не понимает, почему я так нападаю на него в присутствии Вик.

– Она нашла парня во время отпуска.

– Ну, что ж, бывает.

– Ага…

Несколько секунд мы смотрим друг на друга. Брис не понимает моего беспричинного нападения. Не надо было со мной связываться, приятель!

– Пойду собираться, – говорю я и поднимаюсь.

Не хочу видеть их вместе. Мои сомнения снова преследуют меня. По глазам Вик я вижу, что она хочет, чтобы я остался, но этому не бывать. Не так. Не когда он между нами.

– У меня тренировка, – добавляю я.

– Как обычно!

В замечании брата чувствуется упрек.

– Да. – Я гляжу