(Не) только твоя - Джас Риччи

моя птичка? — остатки сна ушли моментально, стоило сфокусировать взгляд на лице дочери.

— У меня горлышко болит, — поделилась она грустным голосом и забралась на кровать, прижимаясь ко мне. Стоило ей прижаться, как я поняла, что горлышко не самая большая наша проблема. Дочка горела, и температура была немаленькая. А аптечка с необходимым дома. Сомневаюсь, что у Льва найдется детское жаропонижающее, и значит, нужен рейд в ближайшую аптеку.

Анна Ивановна отложила все дела по дому и пообещала присмотреть за Алиной и почитать ей книжку, пока я быстро смотаюсь в аптеку. По пути я позвонила Льву, но, видимо, он уже был на совещании и не брал трубку.

Закупив все необходимое, я вернулась домой и сразу увидела неприятное оживление. Во-первых, у дома стоял кортеж моего неудавшегося свекра. Во-вторых, в доме были голоса и слишком много людей.

— Что здесь происходит? — спросила, войдя, и сразу увидев, как Станислав Константинович разговаривает с каким-то мужчиной.

— А вот и мать, — усмехнулся криво Арский старший, кивнув в мою сторону. — Вета, это Островский Вениамин Иванович, мой врач. Он осмотрел Алину и расскажет тебе все о том, что надо делать.

Сказать, что у меня пропал дар речи — не сказать ничего. Я так и стояла, ловя ртом воздух, как выброшенная на песок рыба, пока эта абсурдная сцена продолжалась.

Венеамину Ивановичу, кажется, самому было неудобно. Потому что он заговорил со мной немного усталым и немного заискивающим тоном:

— Я только что сказал Станиславу Константиновичу, повторю и вам — это простое ОРВИ, вызванное вирусной инфекцией. У девочки прекрасное, розовое горло, не увеличины миндалины, никаких простудных симптомов, кроме температуры, нет. Обильное питье и жаропонижающее, если температура продолжит расти, и ребенок будет в полном порядке.

— Вы уверены? — переспросил Арский старший, а я впервые в жизни ощутила жутчайшее желание его ударить. Больно. Огреть чем-нибудь тяжелым, чтоб в его воспаленном мозгу все по местам стало.

— Я знаю, как ее лечить.

Я беспокоюсь о здоровье этого ребенка с момента её рождения, и прекрасно знаю о всех ее болячках, состояниях и необходимых лекарствах. А он… еще бы вертолет неотложки заказал, чтоб проявить, какой он заботливый! Мне захотелось рассмеяться, как последней дуре.

В ответ на мою фразу Арский скептически скривил губы, но его быстро отвлек Вениамин Иванович.

— Простите, если вы не против, мне нужно вернуться к работе. Все же, прием идет и мои пациенты меня ждут.

Арский повелительно кивнул, а мои брови поползли вверх, когда я осознала все масштабы шизы, происходящей здесь.

— Вы сорвали человека с приема и привезли его сюда? — задала вопрос в лоб, страшась услышать ответ, который итак знаю.

— А что тут такого? — пожал он плечами, как ни в чем ни бывало. — Моя внучка заболела. Должен же был кто-то позаботиться о ней, пока ты где-то шлялась.

Я стояла, не веря себе и услышанному. Вновь появилось ощущение, что я выброшенная на берег рыба, которой не хватает кислорода.

— Я ходила в аптеку! — рявкнула, не веря в происходящее и окончательно теряя связь с адекватностью. И наращивая такой объем злости, которого сама испугалась. — За лекарствами, которые необходимы ребенку. Кто дал вам право вызывать моему ребенку врача без моего ведома и согласия?!

Кажется, я все же перешла на крик.

— Я сделал что-то плохое? Заботиться о здоровье внучки нынче преступление? — гаркнул он в ответ.

— Я забочусь о ее здоровье! Я! Ее мама, — Боже, я не верю, что эти базовые вещи нужно проговаривать вслух. — И все, что касается ее здоровья, должно быть согласовано со мной!

Если бы в этот момент на кухне не появился третий человек, мне кажется, дошло бы до драки и я просто начала бы его бить.

— Алина уснула, — сказала Анна Ивановна нам обоим. — Пожалуйста, если вам не сложно, потише. Так жалко ее, пусть поспит.

— Спасибо, Анна. За вашу работу. С меня причитается, — бросил ей Арский.

Я посмотрела на женщину, затем перевела тяжелый взгляд на Станислава Константиновича.

— Я расскажу об этом Льву, — сказала негромко, но твердо.

Пусть знает, что вытворяет его отец. Воевать с ним сама я больше не желаю, потому что не хочу битв, в которых не выиграю. Пусть он разбирается сам с этим слабо адекватным мужчиной. Я умываю руки.

Я сделала героическую попытку покинуть кухню, но этот несносный мужчина не дал мне так легко уйти восвояси.

— Говоришь, что взрослая, а чуть проблема, так сразу Льву расскажу, — прилетело мне в спину, стоило лишь ступить за порог.

— Я не… — я начала вестись на провокацию, но тут же одернула себя.

Дура. Ведь он этого и добивается. Нельзя позволить ему вывести себя на эмоции, ни в коем случае нельзя.

— Я считаю, что ваш сын обязан узнать о том, что вы вытворяете.

— Я не зря не хотел вашего с ним сближения, Елизавета.

— Очень удобно, — мои губы тронула холодная усмешка. — Творите ерунду вы сами, а вините меня. Если вы действительно хотите позитивных изменений в своей жизни, Станислав Константинович, начните с себя! Вы, и только вы ответсвенны за то, как к вам будут относиться. Если вы боитесь Льва и его реакции, вы правильно делаете, ведь своими поступками вы сделали все для того, чтоб он именно так на вас реагировал! Как на человека, от которого исходит опасность, а не как на отца, на которого можно положиться.

Я видела, что чем больше я говорю, тем больше лицо мужчины темнеет, суровеет и становится опасным. Но, кажется, я дошла до той точки невозврата, когда мне стало уже абсолютно все равно на то, что будет. Я высскажу ему все, что накипело. И пусть сам решает, как ему с этой информацией жить. Носить эти эмоции в себе, отравлять этим ядом себя — не хочу, устала. Время прожить этот гнев правильно и высказать человеку, что меня не устраивает его поведение в отношении меня.

— И в этом ваша основная проблема, — продолжила безжалостно, потому что мысленно я себе уже это разрешила. Прожить эти эмоции. И