(Не) только твоя - Джас Риччи

никак не могла знать, что дедушка хоть и с приветом, но с ним можно работать и союзничать. Сегодняшний день показал мне, что можно. Другой вопрос нужно ли? Но, опять же, я вижу, что его чувства к сыну и внучке ненаиграны, значит нам придется уметь ладить. Ради Льва и Алины. Ему тоже не обязательно меня любить, но уважать меня и считаться с моим мнением придется. Надеюсь, сегодня он это понял.

— Я бы никогда не причинил вреда нерожденному ребенку, — отрезал он, словно ставя точку в каком-то невысказанном умозаключении.

— Я знаю это теперь, — кивнула, соглашаясь. — Но не знала этого тогда.

— Ты должна была спросить.

— И подвергнуть риску себя и ее? Нет, спасибо. Достаточно того, что мне лишь недавно перестали сниться кошмары о том, что меня силой тащат на аборт и выкрадывают моего ребенка в роддоме.

Арский дернулся, как от удара, но быстро взял себя в руки, усмирив своих внутренних демонов. Поднялся на ноги, прошел по кухне туда и назад, как раздраженный тигр по клетке.

— Мне жаль.

Я подняла на него непонимающий взгляд.

— Мне жаль, что я принес столько неприятных эмоций и неудобств. Очевидно, я был не прав, вмешавшись в ваши с сыном отношения.

Я смотрела на него какое-то время и просто молчала, не находясь, что сказать. Ожидала ли я, что услышу подобное? Нет. И уж тем более предположить не могла, что этот пугающий, властный мужчина может признавать ошибки и свою неправоту. Но вот он сказал то, что сказал, и ждет моей реакции, а я настолько не ожидала этого, что затянула паузу уже просто до неприличного.

— Спасибо, — сказала, когда нашла свой голос, чтоб говорить. И добавила честно, — я не ожидала услышать подобное, и это выбило меня из колеи.

Он, кажется, хотел что-то мне ответить, но нас прервал один из его охранников. Я подскочила со своего места, с надеждой уставившись на мужчину крайне неприятного внешнего вида. Огромный, суровый, мрачный — такого не захочешь встретить в темном переулке. Но такой сто процентов спасет тебе жизнь, если придется это делать.

— Мы нашли машину Льва Станиславовича, — тут же отчитался он. — За городом, в лесополосе. Открытую, с севшим аккумулятором. Вашего сына в ней не было. Ни в ней, ни в окрестностях.

Я не помню, как присела, и каким чудом не махнула мимо стула. В ногах появилась слабость, и они тупо перестали держать. А внутри поселилась такая тревога, что захотелось пронзительно закричать. Но это не поможет.

Ничего не поможет.

С Львом случилось что-то плохое. Сам он не потерялся бы в лесу.

26 глава

Лев

Голова раскалывается. Болит так, словно бухал всю ночь. Перед глазами темнота, и открыть их не могу. Почему? Что за приколы?

Где я вообще? Что за нахрен происходит? Почему я не знаю где я и ничего не помню? Так, Лев, соберись. Собери мозги в кучу.

Подумать легко, сделать не так легко. В голове пустота. Очень болит висок. Кожу неприятно стянуло, словно что-то жидкое застыло. Кровь? Интересная вечериночка. Не помню, чтоб вызывался поучаствовать в подобном.

Соберись.

Так, что имеем? Что я помню? Дохуя работы. Идиот Глеб в больнице, и его кусок на мне. Я проводил совещания один за одним. Так усердно и старательно, что отключил телефон, чтоб не беспокоили. Хотел скорее разобраться с работой и поехать домой к своим девочкам. И раз я не дома и не с ними, значит что-то пошло глобально не так. Висок разбит точно. Глаза завязаны. Поерзал, прислушавшись к ощущениям. Ага, завязаны не только глаза. Я привязан к табуретке по рукам и ногам. Веревки передавили кожу, вязали не жалея. Кто? Кому я нахрен сдался? Кому перешел дорогу?

У меня спокойный бизнес. В делах отца я не участвую. Хотя и он не связан с криминалом. С большими деньгами и политикой — да, с криминалом, насколько мне известно, нет. У него друзья сплошь генералы. Не стал же бы он под их носом себе вредить? Надеюсь. Знать не могу. Остается лишь надеяться.

Кто-то меня похитил — это однозначно. Похитил, вырубил, связал… чтобы что? Бабки, скорее всего. Зачем еще мараться с похищением человека, как не ради бабла? Это, все же, преступно-опасная и сомнительная затея. Тем более воровать сына такого известного в городе человека. Да и к тому же сына, который может навалять прилично, если не будет связан. Деньги, тут однозначно должны быть замешаны деньги, иначе у меня идей нет.

Я глубоко втянул носом воздух, пытаясь разобрать запахи. Пахнет деревом и сыростью. Неприятный запах мокрой пыли и отсыревшей постели. Значит, вряд ли завод, стройка и заброшка. Какой-то дом…

Дом. Что за дом? Я же в офисе был, не оттуда же меня вывезли.

Нет, не оттуда. Объект за городом, объект Глеба, его наводка. Вот куда я ехал и не доехал. Что-то бросилось под машину на лесной дороге. Я ударил по тормозу, ударился головой об руль. Кретин, блядь. Сколько намеревался загнать тачку на сто и подтянуть малость растянутый ремень безопасности. Сам себе удружил по самый небалуй.

Явно подстроенная хрень. А я еще и удружил и сам вырубился, как на заказ. Ой, блядь, дебил!

Стиснул зубы так, что стало больно. Злюсь на себя до бешенства. Это же нужно было так лохануться.

Так, ладно, соберись. Самобичеванием делу не поможешь. Я уже похищен, связан и избит, уже в жопе по самое не хочу. Теперь нужно собрать себя в руки и думать отступные пути, сохранив голову. Деньги у меня есть. В зависимости от аппетитов, мне самому есть что предложить. Осталось узнать, кому предлагаю и с кем дело имею. Откупиться проще, когда знаешь, от чего откупаешься. Зачем мне связали глаза и рот — черт его знает. Если ждали моего пробуждения, то как минимум рот могли оставить свободным. Судя по тому, как где-то на улице поют птицы, дом находится в лесу. Вряд ли кто услышит, даже если начал бы кричать “на помощь”.

Не остается