Песня вечных дождей - Э. Дж. Меллоу

– Она умная женщина. Я верю, она придумает, как их использовать.

– Не хочу прерывать, уверен, крайне важный разговор, – вмешался Дариус, – но, если мы хотим успеть доехать до места ночлега до захода солнца, нам пора отправляться. Будет ли граф провожать вас?

Три дамы посмотрели на Дариуса так, будто только теперь заметили, что рядом стоит кто-то еще. Его кожа пылала, пока он наблюдал, как большие голубые глаза леди Ларкиры изучают его, начиная с коричневых кожаных сапог для верховой езды и заканчивая темно-синей дорожной накидкой. Она также не упустила из виду его шейный платок, а после уже встретилась с ним взглядом.

– Лорд Мекенна, – произнесла она. Ее мелодичный голос, обращавшийся к нему, всегда заставал его врасплох. – Вы так тихо прячетесь за своей лошадью, что я даже не сразу поняла, как нам повезло, что вы оказались в нашей компании.

– Я не прятался. – Дариус выпрямился, делая шаг в сторону от Ачалы. – И не хочу делать ошибочные предположения, но полагаю, большинство вынуждено молчать, когда вы трое рядом.

Д’Энье кашлянул, словно пытаясь подавить смех, в то время как леди Ларкира приподняла ухоженную бровь.

– Конечно из-за вашей головокружительной красоты, – с улыбкой добавил Дариус.

– Неплохо выкрутились. – Леди Ния, стоявшая за спиной сестры, зааплодировала. – О да, вы двое отлично поладите. Герцогу придется как следует попотеть, учитывая, что в его замке обитает такой проказник. Скажите, лорд Мекенна, знает ли ваш отчим о вашем очаровании?

– Уверен, то, что вы находите очаровательным, он определил бы как раздражающее.

– С трудом верится, что что-нибудь из того, что вы делаете, можно рассматривать как нежеланное, – ответила леди Ния, качнув бедром в сторону.

Движение было едва уловимым, но каким-то образом все же сумело полностью отвлечь Дариуса.

– Тогда мы действительно должны как можно скорее уехать, – услышал он свой голос. – Потому что мне не хотелось бы лишать вас иллюзий.

Леди Ния хихикнула, звук оказался чуть хриплым и таким чарующим, что в этот миг Дариус понял, девушка легко могла бы погубить многих мужчин, если этого уже не случилось.

– Так, хорошо. – Леди Ларкира встала между ними, слегка поджав губы. – Итак, сударь, раз уж вам, кажется, так не терпится поскорее уехать, давайте отправляться. – Сестры, – она повернулась лицом к девушкам, – я постараюсь не слишком веселиться без вас, но, как мы все знаем, самое интересное случается лишь в моем присутствии, поэтому не могу давать никаких обещаний.

– Уверена, мы найдем способ выжить. – Леди Арабесса обняла свою младшую сестру, леди Ния сделала то же самое.

Дариус наблюдал за объятиями сестер, замечая ту откровенную любовь, которая связывала их, и эта нежеланная боль снова ударила его в живот. Жизнь в подобной семье…

Он моргнул, отгоняя любую сентиментальность, которая могла бы прокрасться в его душу.

– Граф будет провожать нас? – спросил Дариус, повторяя вопрос, который уже задавал.

– Сегодня утром его ждут неотложные дела, – объяснила леди Ларкира, беря предложенную Д’Энье руку, когда он помогал ей сесть в черную карету, внутри щедро украшенную жемчугом. – Мы попрощались перед тем, как он ушел. И мне сообщили, что ваш отец уехал вчера.

– Да, мой отчим уже покинул ваш город.

Взгляд леди Ларкиры на мгновение задержался на Дариусе, словно ища гораздо большее, чем то, что она могла увидеть.

– Прекрасно! – Она кивнула. – Тогда в путешествие отправляется лишь наша веселая троица. И, конечно, наш надежный лидер, мистер Колтер. – Она высунула голову из окна кареты, чтобы улыбнуться кучеру.

– Я позабочусь о том, чтобы поездка прошла спокойно, миледи. – Скрюченными, покрытыми мозолями пальцами мистер Колтер взял кожаные вожжи.

– О, пожалуйста, не надо, – ответила она, устраиваясь поудобнее на бархатном сиденье. – Без трудностей путешествие становится не таким уж и интересным.

– Да, миледи.

Раздался щелчок, карета дернулась и начала двигаться, башня из сундуков рискованно покачнулась, но затем ремни доказали свою прочность. Дариус и Д’Энье сели на своих лошадей и отправились в путь, следуя сзади в непосредственной близости от кареты.

Первая половина их путешествия оказалась, как имела обыкновение подчеркивать леди Ларкира, «более скучной, чем наблюдение за коровьим пастбищем».

Чем, конечно, Дариус был более чем доволен. Скука означала мир, тишину и покой. Все те состояния, которые он так усердно старался поддерживать. Ибо лишь потерянные боги знали, какие испытания ждали на оборотной стороне этой монеты. Для Дариуса это были туманные, болезненные моменты, которые громко напоминали о себе каждый раз, когда он одевался, видя шрамы, уродующие его кожу. Его сводила с ума невозможность точно вспомнить, как появились эти порезы или почему они продолжали появляться, по какой причине целые отрезки времени оказались стерты из памяти Дариуса. Хотя отчасти он даже испытывал облегчение от того, что в памяти не сохранились яркие образы того, как рвется его кожа. На самом деле Дариус не мог сказать точно, что хуже, знать или не знать.

Все, что ему было точно известно к настоящему моменту, – эпизоды начались после смерти его матери, а еще никто никогда не посылал за лекарем. «Он неуклюжий мальчик», – объяснял Хейзар слугам, когда они впервые начали находить Дариуса в таком состоянии – ошеломленного, проснувшегося в разных частях замка, кровь сочилась из свежих ран прямо сквозь рубашку, а его руки дрожали.

Даже спустя столько лет Дариус все еще помнил тот первый раз, когда это произошло. Самый первый шрам, который он получил.

В библиотеке было темно, но из-за вспышки молнии, осветившей книги, Дариус понял, где именно проснулся. И тут же подпрыгнул от последовавшего за этим оглушительного раската грома.

Дариусу было холодно, он дрожал, но в то же время ощущал какое-то непонятное тепло. У него на руке было что-то мокрое, скользкое, а со следующей вспышкой он увидел, что это нечто было красным.

Именно тогда Дариус почувствовал боль, глубокий порез на собственной коже.

Он истекал кровью!

Из его горла вырвался всхлип, когда он ударился спиной о полку. У Дариуса болела голова. Он был напуган. А еще понятия не имел, как попал сюда. Единственным обрывком в памяти оставалось воспоминание о том, что он находился со своим отчимом, читал у камина.

Хейзар казался грустным, Дариус поинтересовался, в чем причина подобного настроения, а потом… пустота.

Лишь библиотека, его собственная кровь и нескончаемая боль.