Зеркальное время - Вольфганг Хольбайн
Шрифт:
Интервал:
— Надо, чтоб было, — ответил врач почти радостно. — Я не собираюсь препятствовать вам в исполнении долга. Но если, вам при этом непременно нужно поднимать крик, делайте это во дворе, но не в моей клинике.
Врач принялся мерить палату шагами. Когда он проходил мимо зеркала, по стеклу прошмыгнула тень. Юлиан вздрогнул, но, к счастью, ни врач, ни полицейские этого не заметили.
— Но вы, же понимаете, — сказал старший полицейский, — речь идет не о простом рутинном расследовании. Родители пропавшего мальчика подали жалобу.
— На Юлиана?
— Нет. На его отца. И прокурор уже наседает на меня.
— Ну что ж, это понятно. Но при чем здесь мальчик?
— Вот это я и хотел выяснить. Он что-то знает!
— Почему вы так думаете? — спросили в один голос врач и Юлиан.
— Да вы только посмотрите на него! Этот мальчик за последние дни не раз бывал бит, спасался бегством и смертельно запуган. Кто-то пытался его убить!
— Глупости, — сказал Юлиан.
— Ах, так? — Глаза полицейского сверкнули. — А в тот вечер, когда ты вернулся в отель? У тебя же был такой вид, будто тебя через мясорубку пропустили! А цепь у тебя в кармане зачем? Я навел справки, ты считаешься тихим мальчиком.
— А может, я нашел велосипед, у которого не хватает цепи, — упрямо возразил Юлиан.
— Ха, ха, ха, — с издевкой сказал полицейский. — Хочешь знать, как я все это понимаю? Твой отец упрятал этого мальчика, чтобы шантажировать его родителей. Но потом получился сбой. Ну, например, не поладил с сообщниками.
— С какими сообщниками? — не понял Юлиан.
— Об этом я бы хотел спросить тебя, — рявкнул полицейский. — С сообщниками, от которых он теперь сбежал. И которые охотились за тобой! Я ведь и о твоем отце навел справки. Он очень состоятельный человек.
— А что, это преступление? — дерзко спросил Юлиан.
Врач улыбнулся, но жестом призвал его к сдержанности.
— Мальчик, у твоего отца столько денег, что он мог бы купить весь город, если бы захотел! —ответил полицейский. — Он не просто богат. Такие деньги не заработаешь парой-тройкой площадных фокусов!
Юлиан знал, что его отец богат, но настолько...
— Я не сомневаюсь, что он замешан в каких-то темных делах, — продолжал полицейский. — И я выясню, в каких именно.
— Ну еще бы, — язвительно сказал Юлиан. — У кого есть деньги, у того непременно рыльце в пуху, не так ли?
— Если вокруг него исчезают люди, то да! — парировал полицейский. — Где ты пропадал эти сутки, ты и твой друг?
— Мы были на ярмарочной площади.
— Мы обыскали ее сантиметр за сантиметром!
— Мы были там, но в то же время и не там, — уклончиво ответил Юлиан. — Понимаете, мы были... в прошлом. Это было своего рода... путешествие во времени. Мы оказались в тысяча девятьсот восьмом году.
Цвет лица полицейского сменился с красного на белый как мел. Он начал хватать ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Тогда как врач изо всех сил старался сдержать смех.
Юлиан поискал взглядом зеркало позади доктора. Тень все еще маячила в нем, но Юлиан сомневался, то ли это, чего он боялся. Ведь зеркала иногда дают второе, призрачное отражение, если встать к ним под определенным углом. Один из фокусов его отца был построен именно на этом эффекте.
— Ну, а теперь довольно! — рявкнул полицейский. — Сейчас ты мне немедленно расскажешь, что...
— Я вообще больше ничего не скажу, — перебил его Юлиан. — Мне нужно поговорить с адвокатом моего отца.
Полицейский усмехнулся:
— Либо ты насмотрелся американских фильмов, либо ты самый прожженный маленький негодяй, какого мне только приходилось видеть. — Он резко встал со стула. — Но насчет адвоката не такая уж и плохая идея. В конце концов, ты еще несовершеннолетний. Придется оформлять попечительство над тобой.
С этими словами он вышел из палаты, хлопнув дверью. То есть он хотел ею хлопнуть. Но за ним бросился его ассистент, и ему прищемило дверью руку.
На сей раз врач не протестовал против крика, эхом разнесшегося по больнице, он смеялся.
Но быстро посерьезнел, повернувшись к Юлиану:
— Не бойся, оформление опеки — дело непростое. Особенно если твой отец действительно богатый человек. Ты можешь позволить себе хорошего адвоката. Но в одном пункте он, я боюсь, прав.
— Да? — недоверчиво спросил Юлиан.
— Я не хотел бы становиться на его сторону, — продолжал врач, — но, когда тебя доставили, ты был действительно в очень тяжелом состоянии. И твой друг тоже. Если тебе угрожает какая-то опасность, ты должен об этом сказать. Мы не можем тебе помочь, не зная, что произошло. Можешь не сомневаться, врачи связаны врачебной тайной и не имеют права ее разглашать.
Улыбка врача внушала доверие, и Юлиан был близок к тому, чтобы все рассказать. Но взгляд его снова упал на зеркало. В нем все еще маячила тень. И она шевелилась, хотя врач стоял совершенно неподвижно.
Доктор Бертрам заметил его взгляд и тоже обернулся.
— Что-то с зеркалом? — спросил он.
— Нет-нет, — поспешно ответил Юлиан. — Просто я задумался.
— Твой отец работал с зеркалами, не так ли? — Врач глубоко вздохнул. — Мне искренне жаль, что все так случилось. Если ты захочешь поговорить со мной, позвони в любое время.
Он уже хотел идти, но Юлиан окликнул его:
— А господин Рефельс... Он тоже здесь?
— Да. Ему повезло меньше, чем тебе. Кто-то пытался перерезать ему горло — но ты, наверное, знаешь это лучше меня. Ему придется задержаться здесь надолго. Ты хочешь его увидеть?
— Если бы это было возможно...
— Отчего же нет? — Врач некоторое время соображал, как поступить. — Знаешь что? Я отведу тебя к нему, а пока ты будешь с ним разговаривать, позвоню адвокату твоего отца.
Юлиан надел больничный халат и вышел из палаты вслед за врачом, беспокойно скользнув взглядом по зеркалу. Ему не терпелось поговорить с Рефельсом, но главная причина его просьбы состояла не в этом. Он не хотел оставаться в палате один. Особенно наедине с этим зеркалом.
Франк находился в противоположном крыле клиники, в реанимации. Врач успокоил Юлиана, что это всего лишь мера предосторожности. Но потом мальчик увидел еще одну «меру предосторожности» в лице постового полицейского у двери в палату.
Увидев Франка, Юлиан опять испугался. На карусели он не заметил, как это маленькое чудовище расправилось с репортером. Шея его была закрыта толстым бандажом, левая рука и правая нога — в гипсе, а если бы ему заплатили по марке за каждую царапину на теле, он смог бы, пожалуй, купить в собственность газету, в которой работал.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!