Зеркальное время - Вольфганг Хольбайн

— Боюсь, я не совсем понимаю... — с запинкой сказал Франк.

— Тише! —шепнул Юлиан, кивнув в сторону соседа. Он охотно уединялся бы с Франком, чтобы поговорить без помех, но Франк еще не мог передвигаться самосто­ятельно, хотя чувствовал себя уже намного лучше. — Я сам ничего не понимаю.

— А адвокат?

— Похоже, и он ничего не знает. И я ему вполне верю.

— Это старинная вещь, — сказал Франк, указывая на письмо. — Она послана из прошлого.

И что из этого следует?

— В настоящий момент пока немного, — признал Франк. — Может быть, дело прояснилось бы, если бы ты рассказал мне все остальное.

Юлиан снова глянул в сторону кровати у окна.

— Не здесь, — сказал он.

Рефельс понял.

— О'кей. Я думаю, тебя выпустят через день-другой. Что ты собираешься делать?

— Понятия не имею, — сознался Юлиан. — Сначала, на­верное, отправлюсь в отель. Потом будет видно.

— Я и не подумаю отпускать этих двух молодчиков просто так, за здорово живешь, — решительно сказал Франк.

— О ком это ты? Уж не об отце ли? — вспылил Юлиан.

— Именно так. Я понимаю, что тебе это неприятно. Он твой отец, а этот Гордон — друг. Но у обоих нечистые руки, я это чувствую. И я обязательно разузнаю, в чем дело.

— И я еще должен помогать тебе в этом?

— Но однажды мы уже помогли друг другу, — неохотно ответил Рефельс— Я не желаю тебе плохого, Юлиан. И твоему отцу тоже. Но я должен знать всю правду.

— Превосходно, — прорычал мужчина у окна. — И узна­вайте правду, но только потише, а лучше в другом месте. Я хотел бы посмотреть телевизор.

Юлиан почувствовал облегчение. В глубине души он ощущал правоту Франка. Если его отец и Гордон дей­ствительно непричастны к исчезновению мальчика, то почему же они сбежали, да еще таким драматическим способом?

На горизонте вспыхнула яркая молния, и через не­сколько секунд до них долетели раскаты грома.

— Ну наконец-то дождик! — пошутил Франк. — А то от хорошей погоды скука одолевает.

Сосед сердито глянул на него, в этот момент вспыхнула еще одна зарница, гром последовал за ней гораздо раньше и громче. И... Нет, это только почудилось!

— Что с тобой? — спросил Франк. — Ты побледнел.

— Ничего, — поспешно ответил Юлиан. — Я боюсь грозы.

— На меня эта погода тоже действует. Приходится...

И вот следующая вспышка. На мгновение ослепи­тельный белый свет превратил большое оконное стекло в зеркало, и за этот краткий миг Юлиан разглядел в нем себя и Франка, но там не было больничной палаты. Он увидел обоих на детской карусели, которая крутилась посреди черной пустоты, а к ней отовсюду сползались какие-то черные твари без очертаний, они все пожирали, с хлюпаньем втягивая в себя.

Потом вспышка погасла, а Франк довел до конца начатую фразу:

— ...бороться с депрессией.

Но он произнес последние слова странно изменив­шимся голосом, а лицо осталось без единой кровинки.

Он тоже видел это! — подумал Юлиан. Значит, это не галлюцинация, а правда, и это, наверное, еще хуже, чем лишиться рассудка.

— Может быть... твой отец был слишком оптимистичен, — неуверенно сказал Франк, и взгляд его блуждал между Юлианом и окном. Нетрудно было догадаться, что он хотел сказать. Возможно, отец и Гордон были не единственными, кто привлек к себе внимание «неких сил»...

Когда над городом сверкнула очередная вспышка, это была уже не зарница, а мощная, разветвленная молния, расколовшая небо на куски. В окне снова мелькнула карусель, теперь уже гораздо отчетливее.

Сосед, судя по всему, не видел, что разыгрывалось у него перед глазами. Эти видения предназначались только для них двоих.

Когда вспыхнула следующая молния, карусель была уже совсем близко. Внезапно палата наполнилась леде­нящим холодом. Франк покрылся гусиной кожей, а от его дыхания исходил пар. Он откинул одеяло и, превоз­могая боль, спустил ноги на пол. Послышался глухой стук загипсованной ступни.

Юлиан помог ему встать. Несмотря на холод, на лбу Франка выступил пот. Стиснув зубы и цепляясь за все, что подворачивалось под руку, он с трудом побрел к двери.

— Вы оба психи! — сказал сосед, не отрывая взгляда от телевизора. Юлиан надеялся, что этому человеку не грозит никакая опасность, ведь он не был замешан в этой истории.

Когда они открыли дверь, палата озарилась новой вспышкой. Юлиан вскрикнул и закрыл лицо руками, от его резкого движения Франк потерял равновесие и упал в коридор.

В этот момент лопнуло оконное стекло.

Ледяной порыв ветра ворвался в палату, однако ос­колки разбитого стекла вылетели наружу, как будто вихрь вырвался изнутри.

Юлиан отчаянно пытался закрыть дверь, но ему что-то мешало. Мужчина у окна ругался, негодующе жестику­лируя. Что-то... ворвалось в палату. Ринулось к Юлиану. Коснулось его.

Юлиан отшатнулся, отбиваясь от бестелесного врага, и его охватил ужас, как в ту ночь на карусели. Казалось, что-то проникает в него, заполняя его до отказа, и в то же время высасывает его, выворачивая наизнанку.

Он споткнулся о загипсованную ногу Франка, но успел в падении заметить над собой что-то белое. Видимо, медсестра прибежала на звон разбитого стекла. Юлиан хотел крикнуть ей что-то предостерегающее, но у него перехватило горло.

И случилось чудо. Тени не проглотили медсестру, а, казалось, наоборот, отступили перед ней. Юлиану почудилось, будто по ту сторону действительности вздыбилось что-то огромное, грозное, нацелившись на медсестру не­видимыми когтями — и затем отступило и исчезло. И только тут Юлиан увидел, что это не медсестра, а девочка из стеклянного лабиринта. Девочка, которая однажды уже спасла ему жизнь.

Юлиан тотчас забыл обо всем, и даже об опасности, в которой он и Франк —а может быть, и она! —все еще находились. Как загипнотизированный, он смотрел в ее ангельское лицо, думая только о том, как бы к ней прикоснуться и провести кончиками пальцев по ее черным шелковистым волосам...

Юлиан! Вставай же!

Девочка повторила это трижды, прежде чем он смог понять смысл слов. Только теперь он заметил испуг на ее лице.

— Бегите! Они явятся сюда снова, а у меня не хватит сил каждый раз отгонять их!

— Кого? О ком ты говоришь? И кто ты сама?

— Меня зовут Алиса, — горячо и быстро ответила де­вочка. — Ты меня не знаешь, зато я знаю тебя. Сейчас не время для объяснений. Я буду вам помогать. Слушайте внимательно! Вам надо отсюда уйти, они не отступятся, пока не получат свою жертву.

— Они? — переспросил Франк. — Кого ты имеешь в виду?

Юлиан с удивлением посмотрел на Франка. Он не ожидал, что Франк тоже видит девочку. Как ни абсурдно это было, но единственным чувством, которое он испытал в этот момент, была безрассудная ревность.