Выйти замуж за дурака - Надежда Первухина

– Иван, ты что задумал? – грозным шепотом осведомилась я и услышала в ответ:

– Жена ты мне али не жена?

– Ну, допустим… Но это еще не означает, что… Ты куда меня тащишь, маньяк?

– Известно куда…

На это я ничего сказать не сумела, потому что этот сладострастник, принялся меня целовать.

– Ванька, ты с ума сошел! Да что ты творишь?! Кто тебя таким вещам учил?! Ва-а-анечка…

– Любушка моя… – Расслабленно улыбаясь, он стиснул меня так, что дышать стало трудно.

Трудно и… сладко. Признаться, я давным-давно ничего подобного не испытывала. С прежним мужем я лишь существовала под одной крышей, потому что брезговала его блудливым, истершимся в постелях многочисленных любовниц телом. Самой же пускаться в приключения не хотелось, да и некогда было. И вот теперь Иван… Про которого я даже ни секунды не думала в этом смысле. Сумасшествие какое-то!

Самым потрясающим было то, что Иван, о котором я до сего момента думала не иначе как о задержавшемся в периоде второго пубертата парнишке с маниакальным пристрастием к леденцам, оказался мужчиной, способным в определенном смысле свести с ума оказавшуюся в его объятиях женщину. Мне почему-то всегда казалось, что русские народные эротические игры отличались грацией и изобретательностью носорога, а среднестатистический русский мужик делал свое дело с тем же грубым энтузиазмом, с каким до этого, например, колол дрова. Ваня оказался приятным исключением…

– Сколько женщин у тебя было до меня, негодник? Ладно, можешь не отвечать. О черт, никогда бы не подумала, что то, что ты сейчас вытворяешь с моей спиной, может так меня возбуждать!

– Тебе нравится? – из-за плеча сладко выдыхал Ваня. И ласкал меня так, что я плавилась, как пластилин под солнцем.

– Не спрашивай… Я такого себе представить не могла даже в самых смелых эротических снах… Ваня…

– Да, родная…

– А ты случайно «Камасутру» не читал?

– Чего? – Мой пылкий любовник (в смысле муж) пристроил меня сверху и честно принялся перечислять: – «Азбуку» читал, «Цифирную науку» читал, потом еще «Похождения Бовы-королевича»… Нет, «Камасутру» не читал. А надо?

– Не надо! – Я тихо расхохоталась, как хохочут поглупевшие от счастья и удовольствия женщины. Хорош и без нее будешь.

Наконец в опочивальне воцарились относительные покой и тишина. В не закрытое ставнями окно сквозь кленовую листву бледно просвечивали звезды.

Я отчего-то застыдилась этой листвы и звезд, застыдилась даже притихшей комнаты (а вдруг тут притаился Крутой Сэм и наблюдает за тем, как мы с Иваном… Хотя чем ему наблюдать-то?!), потянула на себя тяжелое атласное покрывало, но Иван настойчиво отвел мою руку и ласково потерся щекой о живот. И не только о живот,

– Ваня, мы сегодня совсем не спим?

– Совсем, любушка.

– А скажи, ты в самом деле… как бы это сказать… любишь меня?

Ваня поцеловал меня в шею и произнес самым серьезным тоном:

– Люблю. Как же иначе, желанная моя?

– И какой только дурак тебя дураком считает… Я б ему за это… много нехороших слов сказала.

– Иди ко мне, Василисушка…

– Ваня, ты меня с ума сведешь. Точнее, уже свел. Я даже согласна грызть твои любимые леденцы. Поцелуй меня сюда. И еще, пожалуйста… Подлец ты этакий, и где ты таким поцелуям выучился…

Мы забылись сном классических любовников эпохи Боккаччо, когда местные петухи горланили вовсю. Но нам было наплевать на их вопли. После такой ночи даже самый мощный петушиный крик покажется не громче комариного писка. Засыпая, я только ощущала безмерную счастливую усталость и то, как Иван заботливо кутает меня одеялом.

Впрочем, долго дремать нам не дали. Примерно около семи в дверь опочивальни постучали и одна из служанок деловито доложила, что завтрак уже подан и «их высочество Василиса Прекрасная вас в трапезной дожидают».

– Скажи, через час будем! – крикнул через дверь Иван и повернулся ко мне с явным намерением продолжить ночное безумство.

Но я спрыгнула с кровати и принялась, хохоча, брызгать на гоняющегося за мной супруга холодной водой из рукомойника.

– Все равно поймаю! – грозился супруг.

– И что?! – Я перешла на обстрел подушками.

– А то! – Иван сграбастал меня и повалился на пол. Затормошил, зацеловал… Стук в дверь повторился.

– Барыня вас оченно настойчиво требуют!

Я выскользнула из-под муженька и схватила первую попавшуюся одежонку. Ваня смотрел на меня с явной печалью.

– Не любишь ты меня, Василиса, – вдруг сказал он.

У меня сердце словно холодной водой окатили. Я подсела к опечаленному мужу и прижалась щекой к его плечу.

– Все не так, Ванечка, – прошептала я. Все не так. Хороший ты. Ласковый. Как такого не любить? Только…

– Только не любится. Ваня посмотрел на меня какими-то удивительно ясными глазами, мне даже не по себе с гало. Погоди, Василиса. Заслужу я твою любовь.

Сказав это, Ваня встал и принялся одеваться. У меня отчего-то глаза защипало так, словно в них попало мыло.

– Ваня, – жалобно проговорила я, – не надо тебе Ничего заслуживать. И не вздумай ни на какие подвиги подаваться'

– То – мое дело, – кратко и серьезно ответствовал Иван, подпоясываясь кушаком. Пойду я. Невестка ожидает.

Оставшись в неприбранной, скучной какой-то спальне, я ни с того ни с сего расплакалась. Не всерьез, а так, слегка. Потому что настроение у меня было непонятное. Любовь – не любовь, влюбленность – не влюбленность… И еще почему-то ужасно хотелось прижать Ванькину голову к своей груди и подуть на его макушку.

И с чего это он решил, что я его вовсе не люблю?

Немедленно, сегодня же пойду на базар и куплю ему целую охапку петушков на палочке. И рубаха под мышками у него протерлась, надо бы заштопать…

С этими мыслями я умылась, надела лучший сарафан из имеющейся в одном сундуке коллекции и отправилась в трапезную на, как оказалось впоследствии, весьма важный разговор с Василисой Прекрасной.

Впрочем, разговор, каким бы серьезным он ни был, не мог повлиять на качественно-количественные характеристики поданных к завтраку блюд. Я даже испытала чувство вины перед нашими «домработницами»: это в какую же рань надо было встать, чтобы приготовить слоеные пирожки и кулебяку с осетриной! Ванька за завтрак принялся с удовольствием, я же, избегая смотреть на соблазнительные орехи в меду, стала пить чай с нежирным творогом. Потому что иначе от таких кулинарных изысков моя фигура очень скоро станет напоминать телеса знаменитой кустодиевской купчихи за чаем. Диета и в сказке не помешает.

– Вот что, сестрица названая, – обратилась ко мне Василиса Прекрасная, давя ложечкой в чашке клюквенные ягодки. Алый сок брызгал на ее тоненькие пальчики. Нам сегодня во дворец идти надобно.