Новенький - Трейси Шевалье

Ди усмехнулась, чтобы оправдать ожидания Дженнифер, но не могла заставить себя смотреть в ту сторону. Больно видеть, как двое школьников так откровенно выражают свои чувства после того, как они с Осеем уже прошли через это, и прошли слишком быстро.

Ей хотелось сесть рядом с Мими, которая сидела одна на другом конце скамейки, откинулась назад и закрыла глаза. В ней что-то изменилось, не то чтобы она обижалась или сердилась на Ди, но как-то отдалилась. Когда Ди спросила у подруги, что с ней, та ответила, что голова еще побаливает. Но, похоже, это была не вся правда.

Ди огляделась вокруг. Неподалеку от Мими шестиклассники – Осей, Дженнифер, Род, Дункан, Пэтти – стояли как вкопанные и не сводили глаз с Бланки и Каспера. Только Иэн смотрел в другую сторону – на Осея – и чему-то улыбался.

Почему у меня кошки скребут на душе? – думала она. – Утром все было так прекрасно, а теперь…

Только девочки-четвероклассницы ничего не замечали. Как ни в чем не бывало, они прыгали через скакалку, и Ди слышала, как у нее за спиной они твердят стишок, который она любила меньше всех:

Слова звучали так однообразно и навязчиво, что Ди с трудом сдержала порыв вскочить и крикнуть им, чтобы немедленно заткнулись. Она тряхнула головой, дивясь своей внезапной злости. Какой-то яд проник на школьный двор и ее тоже отравил.

Осей не считал себя злым человеком. В школах, где он учился, ему приходилось сталкиваться со многими обозленными ребятами: они злились на учителей за их несправедливость, на родителей за их запреты, на друзей за их измены. Некоторые выражали гнев даже по поводу международных событий, таких, как война во Вьетнаме или Уотергейтский скандал с Никсоном. И его сестра Сиси тоже была, конечно, из числа сердитых молодых людей. За последние годы причиной ее гнева становились белые, политические деятели, чернокожие американцы, которые критикуют африканцев, и африканцы, которые слишком рассчитывают на помощь Запада. Она возмущалась даже тем, что доктор Мартин Лютер Кинг занимает слишком пассивную позицию. Иногда отец возражал ей, он, например, раз и навсегда запретил неуважительно отзываться о Мартине Лютере Кинге. Сиси так достала всех своими протестами, что чаще всего родители просто переглядывались между собой, а однажды Оу заметил, как мама сделала круглые глаза – что, по его мнению, пристало только девочкам. «Правдолюбка», – сказала мать о настроениях Сиси, и в ее устах это не прозвучало как похвала.

Но самого Оу было трудно вывести из себя, так он считал. Отец любил ему напоминать, что гнев – признак слабости. Гораздо больше силы в том, чтобы сдержать свой темперамент и решить проблему с помощью продуманных слов и действий. Именно эти качества должен воспитать в себе дипломат, а отец прочил Осею дипломатическое поприще, когда тот вырастет, – если не станет инженером. Нет ничего удивительного в том, что отец не предлагал Сиси пойти в дипломаты.

Поэтому Оу очень удивился, когда злость в нем стала прибывать, как вода в реке. Сначала ничего не заметно, а потом вдруг вода оказывается там, где не положено, – затопляет поля, дороги, дома, школы, дворы. Вода везде, от нее невозможно избавиться или направить ее в другое русло.

Злость возникла, когда Ди кормила Каспера клубникой, усилилась, когда Ди защищала Каспера. Но переломный момент наступил, когда Оу увидел пенал с клубниками в руках у Бланки, вот тут вода вырвалась из берегов и затопила все. Свою роль тут сыграла и нелепость ситуации – чужая белая девчонка держала вещь, которая для Оу прочно связана с сестрой и с тем временем, когда она была младше, веселее, общительнее, добрее. И вдруг этот пенал начал кочевать по школьному двору, оторвался от его личной истории, как будто вовсе не имело значения то, что он когда-то принадлежал Сиси – как будто и сама Сиси не имела значения, хотя на самом деле она значила для Осея больше, чем все другие люди на свете. Больше, чем Ди, осознал он. Ди пока не заняла в его сердце место сестры. И теперь он сомневался, что займет.

Потому что Ди соврала ему. Она сказала, что забыла пенал дома, а теперь ясно, что это неправда. Она отдала пенал или потеряла, и вот теперь он как-то оказался у Бланки. У подружки Каспера. Конечно, и сам Каспер каким-то боком замешан в этой истории. Осей не знал каким, но подозревал, что это так, да к тому же Иэн подтвердил. Ложь Ди и причастность Каспера навалились на него огромной тяжестью, голова готова была треснуть.

С первой базы он видел Бланку, она сидела на корабле с пеналом на коленях, поглаживала пальцами ягоды, как делают все девочки. Потом она бросилась к Касперу, и Осей стал зрителем спектакля, который они разыграли для публики, прижимаясь к забору и целуясь до тех пор, пока Бланка не выронила пенал. Ярость Осея поднялась до самых краев. Требовался только человек, на которого ее можно выплеснуть.

Таким человеком стала Ди. Когда прозвенел звонок, означавший конец перемены, Бланка с Каспером по-прежнему продолжали целоваться, пенал по-прежнему валялся на земле, а Ди приближалась к нему.

– Осей, что…

Но закончить фразу она не успела. Он не хотел стоять с ней рядом, смотреть ей в лицо, разговаривать с ней, выслушивать новую ложь и терпеть это все – сначала она обращается с ним как со своим парнем, а потом во дворе «только для белых» – как с чернокожим. Он черная овца, ему выпала черная метка. Черный шар. Его жизнь как черная ночь. Он в черном списке. У него черное сердце. Сегодня черный день.

Плотину, которая удерживала его ярость в берегах, прорвало.

– Отвяжись ты от меня! – крикнул он и со всего размаху толкнул ее, толкнул так сильно, что Ди, как персонаж из мультика, замолотила руками в воздухе, словно хватаясь за него, а потом упала навзничь. Неприятный звук от удара ее головы об асфальт заставил публику все же отвлечься от захватывающего шоу, которое устроили Бланка с Каспером, и переключиться на новую драму.

– Ди! – крикнула Мими и упала на колени возле подруги. Ди лежала, вытянувшись, глаза закрыты. – Ди, ты жива?

Когда волосы Мими коснулись лица Ди, ее веки дрогнули, и она открыла глаза. Оу переминался с ноги на ногу, ему сразу же стало стыдно, он почувствовал себя опустошенным и беспомощным.

Ди растерянно поглядела вокруг. Заметив Осея, она вздрогнула и сказала:

– Все в порядке.

Мими повернулась к Осею.

– Что на тебя накатило? – прошипела она. – С ума ты, что ли, сошел? Почему ты это сделал?

Осей поежился от стыда за себя. Но гнев не прошел, он сковал ему ноги и рот, так что Осей просто стоял с повисшими руками и молчал.

Услышав шаги за спиной, Осей догадался, что это кто-то из учителей. Он закрыл глаза на миг, хоть понимал, что от этого его желание не исполнится. А желал он перенестись за много миль отсюда, подальше от этого двора, подальше от этих белых подростков и, главное, – подальше от этих взрослых, которые сейчас набросятся на него, будут отчитывать, пошлют к директору, выгонят с уроков и вызовут родителей. Он представил лицо матери, когда она узнает о его проступке, и ему стало совсем плохо.