Новенький - Трейси Шевалье

Зазвучала новая песня, и момент был упущен. Мими и Ди выпрямились.

Несмотря на приглушенный звук, нельзя было не узнать глубокий голос Роберты Флэк[35]. Девочки обожали эту песню весь год с тех пор, когда она прозвучала впервые. Одна пятиклассница с сильным голосом победила в этом году с этой песней на школьном конкурсе талантов, хотя Мими подслушала, как мистер Брабант ворчливо заметил мисс Лоуд, что это не самый подходящий репертуар для десятилетней девочки.

Ди начала подпевать:

Потом она оборвала себя:

– Ох, Мими, я не знаю, как мне быть.

– Тебе нравится Осей?

– Да. Очень. Мне было с ним так хорошо. Он совсем не похож ни на кого из наших.

Мими промолчала, стараясь не воспринимать эти слова как критику в свой адрес.

– Он так много повидал в жизни, ему есть что рассказать. Все кажутся такими скучными после него. И я тоже скучная, живу на этой окраине. Мне захотелось приключений, чаще ездить в центр, например. Когда ты последний раз была в Вашингтоне?

– На Пасху. Мы встречались с кузеном возле памятника Вашингтону.

– Я хотела позвать Осея съездить со мной куда-нибудь в выходные на автобусе – в Джорджтаун например.

– А что скажет твоя мама?

– А при чем тут моя мама? – Бунтарство, которое проснулось в Ди чуть раньше по отношению к мистеру Брабанту, взыграло вновь.

– Да, конечно. Можешь сказать, что пошла ко мне, если хочешь.

– Мне это не понадобится, если он будет по-прежнему злиться на меня. У меня такое чувство, что мы расстанемся.

– Он ведь толкнул тебя сейчас?

Ди ничего не ответила.

– Если толкнул, то ведь это плохо, согласна?

– Это просто случайность. Он не хотел, чтобы я расшиблась, я уверена.

– Уверена?

– Меня больше волнует, почему он так странно начал себя вести, когда мы играли в кикбол и еще раньше. Почему он изменился ни с того ни с сего? Сначала был такой хороший, а потом стал равнодушный и даже злой.

Мими пожала плечами.

– Я не понимаю мальчиков. А они не понимают нас.

– Ой! – донеслось из кабинета, затем голос мисс Монтано:

– Джимми, я уже почти закончила. Сиди смирно.

Роберта пела:

Ди снова заплакала. Мими понимала, что лучше оставить ее в покое. Может, еще удастся забрать пенал с клубничками у Иэна до того, как он что-либо предпримет – продаст, или что он там задумал. Мими соберет волю в кулак и спросит у него.

В кабинете послышалось шарканье шагов, Ди успела вытереть слезы на глазах прежде, чем дверь распахнулась, и из нее, хромая, вышел маленький мальчик, локоть и коленка у него были залеплены пластырем. За его спиной возникла мисс Монтано в белом халате, с лицом, раз и навсегда принявшим невозмутимое выражение.

– Возвращайся в класс, Джимми, – сказала она. – В следующий раз смотри под ноги. Одно слово – мальчики, – заключила она, потом повернулась к Мими и Ди:

– Итак, теперь очередь девочек. Опять голова болит, Мими?

– Нет, мисс Монтано, я просто проводила Ди. Мисс Лоуд попросила меня. Ди ударилась головой.

– Вот как? Ди, пройди в кабинет, я осмотрю тебя, – сказала мисс Монтано и кивнула Мими:

– А ты можешь возвращаться в класс. Если ничего серьезного, Ди справится сама. Если ушиб сильный, я отправлю ее домой.

Решительность мисс Монтано подействовала успокаивающе, Мими переложила ответственность на профессионала. Пусть взрослые сами разбираются.

Мими пожала руку Ди.

– Увидимся позже.

Ди кивнула и поднялась со стула, чтобы пройти в кабинет вслед за медсестрой.

– Спасибо, Мими.

– Ну что ты.

Оставшись одна, Мими еще немного посидела, дослушала, пока Роберта допоет свою боль до конца, и загадала на следующую песню – может, она послужит знаком. Мими не говорила об этом ни Ди, ни кому другому, но иногда она искала в окружающем мире знаки, если не была уверена в чем-то. Сейчас в голове у нее творилась полная неразбериха, требовалась подсказка, чтобы понять, в чем смысл этого дня.

Когда Доктор Джон запел о том, что оказался в хорошем месте в плохое время, Мими кивнула. Она поняла, что значит этот знак: день действительно выдался ужасный, и она не могла дождаться, когда он уже закончится.

Ди перевела дух, когда прозвенел звонок, известивший об окончании уроков. Ей показалось, что ждала его целую вечность. Она вернулась в класс от медсестры, пропустив тест по грамматике, и Осей не улыбнулся ей, когда она садилась на свое место, он полностью игнорировал ее после того, что произошло. Она ощущала ледяное равнодушие с его стороны, когда они сидели бок о бок на уроке искусства и делали ко Дню матери открытки из картона, журнальных вырезок, папиросной бумаги, блесток, кухонных ершиков и прочих материалов, которые выдали на группу. Когда тебя не замечает твой сосед по парте, это особенно тяжело.

Искусство – предмет, которого Ди всегда ждала с нетерпением, мистер Брабант на время уступал место миссис Рэндольф, и атмосфера становилась более непринужденной, менее строгой. Можно было переговариваться с соседями, пока руки занимались работой. Миссис Рэндольф поощряла это. «Мы творим успешнее, когда мы спокойны и раскованны», – говорила она, и при каждом взмахе ее рук на запястьях позванивали мириады браслетов. Она красила губы ярко-красной помадой, которая вылезала за их края, захватывая паутинку тончайших морщинок вокруг. «Свет. И чувство. Вот к чему мы стремимся. Comme les Francaise». Миссис Рэндольф несколько раз бывала в Париже и любила напоминать об этом ученикам, пересыпая свои восторженные монологи французскими словечками.