История шпионажа времен второй Мировой войны - Ладислас Фараго

Доктор Джоунс был вызван к Черчиллю уже на следующий день. Примерно полтора часа он вполголоса докладывал, «излагал», как выразился Черчилль, «раскручивал цепь доказательств, да так, что Шерлоку Холмсу или месье Лекоку было бы далеко до него».

Ежели рассматривать фигуру Джоунса чисто практически, он был разведчиком крупного масштаба, из тех, кто, сидя за письменным столом, извлекает ценные сведения, служащие ключом к разгадке самых важных тайн неприятеля. Пользовался он самыми различными источниками. В ход шли и протоколы допросов заключенных, захваченные у них документы, записи перехваченных радиограмм и телефонных разговоров, отчеты цензуры — одним словом, вся бумажная масса, скапливающаяся в разведслужбе в годы войны.

Как-то среди обломков сбитого немецкого бомбардировщика офицеры разведки Королевских ВВС обнаружили прибор подозрительно сложной конструкции, сложнее, чем обычные приборы для ночных полетов. Устройство показали Джоунсу, и тот выяснил, что данный аппарат — шаг вперед к созданию новой системы лучей наведения, используемой немцами для наведения самолетов и бомбометания. Джоунс попытался вникнуть в принцип работы новой системы и понял, что речь должна идти о невидимом поисковом луче, который и наводит самолеты на цели.

Джоунс прочесал все лагеря и тюрьмы в поисках взятых в плен немецких пилотов — те явно хоть что-то должны были знать о конструируемой системе. Несколько дней спустя он нашел того, кого искал. Джоунс задал ему несколько вопросов, и пленный пилот подтвердил предположения Джоунса. Немец признал, что люфтваффе на самом деле испытывают новейшую систему и что ее появление в войсках ожидается к началу широкомасштабной воздушной атаки Англии.

Сообщение Джоунса послужило толчком для активизации деятельности разведки Королевских ВВС, и несколько агентов по добыванию сведений получили приказ заняться «кникебайном». Вскоре разведка установила местонахождение станций «кникебайн» в районе Дьепа и Шербура. Шаг за шагом прояснялась жутковатая картина действия этой новой радиосистемы.

Едва Джоунс покинул кабинет Черчилля, как тот приказал Линдеману срочно приступить к разработке аппаратуры противодействия. Впервые «Knickebein» был замечен в работе 23 августа, когда станции в Дьепе и Шербуре направляли луч на Бирмингем. Как только германские станции заработали, станции противодействия включили и британцы. Якобы неуязвимый «Knickebein» искривился и пропал. Самолеты люфтваффе в полной уверенности, что все идет, как и прежде, нормально, продолжили полет. И вдруг выяснилось, что все далеко не нормально. И эпоха «Knickebein» просуществовала в воздухе не намного дольше старого доброго «микона».

Целых два месяца никто не решался доложить Герману Герингу, что лучи системы «Knickebein» больше не срабатывают. Когда генерал Мартини набрался смелости и ввел рейхсмаршала в курс дела, Геринг отказался в это поверить и заявил своему шефу по науке: «Этого не может быть!» А это было уже в октябре 1940 года. То есть все сроки разгрома Королевских ВВС и победы в битве за Британию миновали.

В июне 1940 года Гитлер, пробежавшись трусцой в Компьене, отпраздновал падение Франции и затем удалился в свое горное убежище Бергхоф, где ему лучше всего размышлялось. Менее месяца спустя, 19 июля, он пригласил генерала Альфреда Йодля отобедать. Йодль был начальником штаба оперативного руководства Верховного главнокомандования вермахта (ОКВ), располагавшегося в специальном поезде «Атлас», чтобы постоянно следовать за фюрером.

Как бы между прочим, между очередной сменой блюд, подаваемых на завтрак, Гитлер отдал Йодлю приказ приступить к разработке планов вторжения в Россию. Вернувшись в вагон «Атласа», стоявшего на запасном пути в Райхенхалле, Йодль обзвонил начальников оперативных структур — полковников Варлимонта и фон Лоссберга, командующего Юнге и майора фон Фалькенштайна — и передал им соответствующие указания фюрера.

В течение нескольких дней был подготовлен предварительный схематический проект плана, но по мере необходимости его предполагалось дополнять поступавшими данными разведки, а таковых было явно мало. Даже поверхностное изучение плана говорило об острой нехватке разведданных.

7 сентября 1940 года битва за Британию была почти выиграна люфтваффе, правда, сами немцы об этом и не подозревали. Королевские ВВС понесли чудовищные потери. Британия вместе с другими странами Запада, по-видимому, сильнее всего озаботилась готовым к прыжку на острова «Морским львом», который должен был ознаменовать конец войны в Европе.

И в тот же день в «Лисью нору» прибыл офицер с посланием лично в руки адмиралу Канарису. Это был документ, пронумерованный 150231/40, подписанный Йодлем, и содержал приказ абверу о подготовке операций против Советского Союза, ни о чем не подозревавшего союзника Гитлера. Йодль призвал к соблюдению чрезвычайной секретности. «Эти меры, — писал он, — ни в коем случае не должны создать у России впечатление, что мы готовим наступление на Востоке».

Канарис был захвачен врасплох. Отношения с Россией были дружественными; органы разведки этих двух стран временами даже обменивались информацией. И после подписания договора 1939 года абверу, в частности, недвусмысленно запретили всякий шпионаж против Советов[27].

Канарис тогда воспринял тот приказ с явным облегчением — у него никогда не было эффективной сети в России. Этот немыслимый железный занавес простирался на тысячи миль — от Северного Ледовитого океана до Черного моря. Сначала тянулась ограда из колючей проволоки с часто расположенными сторожевыми башнями. Затем 15 ярдов голой земли, вспаханной и заборонованной, чтобы на ней был заметен даже крохотный след. А позади 20 миль пустынной сельской местности, населенной одними только пограничниками НКВД[28].

Единственным способом проникнуть в Россию был проход на законных основаниях через КПП — контрольно-пропускной пункт, где туристов тщательно контролировали, а потом не спускали с них глаз на протяжении всего периода пребывания в СССР[29]. Все потенциальные шпионы против России набирались со всей территории Европы, тайно переправлялись в Советский Союз, где немедленно попадали в руки тайной полиции. Все наниматели зарубежных специалистов работали на секретные контрразведывательные службы.

Столкнувшись с подобными ограничениями, Канарис не пришел в восторг от нововведения. Разведслужба, какой являлся абвер, вынуждена была довольствоваться 4 источниками: сведения, просочившиеся случайно или же закономерно в советскую печать, информация, полученная от вернувшихся из СССР законным путем туристов и от всякого рода изгнанников, ну, и от герра Клатта.