Эскорт - Лана Мейер

Поединок, равносильный войне ядерных атомов, циркулирует между нашими напряженными взглядами.

— Признай, наконец, что ты не можешь оставить меня в покое, потому что винишь меня в том, чего я не совершал, — доставая из карман брюк шахматную фигуру белого цвета, он раскрывает мою ладонь и сжимает ее в моем кулаке.

— Это ты не можешь оставить меня в покое, Леон. Ты всегда знал, что мне не нужна власть в этой семье. Все, чего я всегда хотел — независимости и свободы, — Лео отрицательно качает головой, не доверяя моим словам.

И правильно делает. Потому что, после того, что он сделал, мне недостаточно независимости.

— Шесть лет назад я окончательно отошел в сторону, отказавшись участвовать в ваших с отцом делах. Мне прекрасно известно, что серия терактов в Нью-Йорке и Лондоне была вашим проектом, и казна семьи до краев переполнилась окровавленным золотом. Там были дети, Лео. Десятки детей, женщин, невинных. Я понимаю, что для тебя, люди — лишь муравьи, разменные монетки, которыми можно выстроить лестницу на пьедестал. Пресловутый долбаный мировой трон, которым ты грезишь.

— А разве ты не грезишь им же, Драгон? Ты думаешь, что у тебя благие намерения. Но так или иначе, ты стремишься к власти, пусть и независимым путем. Ты когда-нибудь думал о том, что будет, когда ты ее получишь? — вслух рассуждает брат, в одержимых глазах которого я вижу свое отражение.

Мы слишком похожи. Мне это не нравится.

Я такое же порождение тьмы и абсолютного зла, я заражён этой проклятой голубой кровью, дурацкими обязательствами, старыми ритуалами и символами, от которых мне все детство было тошно. От которых я всегда стремился уйти. А Леон…он боготворит их. Даже сейчас, он без конца прикасается к своим печаткам власти — сейчас их на нем три.

Первую дарят при рождении — печатка с гравировкой твоего имени и тотемного животного. У него это львиный профиль с широко распахнутой пастью.

Вторая, с золотой звездой — когда достигаешь совершеннолетия и присягаешь на верность ценностям и целям семьи.

Третья — когда вступаешь в брак с представительницей голубой крови. С женщиной, представительницей одной из семи влиятельных семей. Я уже упоминал, что большинство из них — наши близкие родственники, не считая семей-представителей других частей света. Самыми генетическими дальними является китайская и арабские семьи.

— Думаешь, ты будешь спокойно вести дела и управлять чужими головами, не прибегая к жертвам? — цокнув языком, выдает со скепсисом. — Не все люди для меня муравьи, Драгон. Но выживают сильнейшие, это факт. Лучшие из лучших. Остальные перерождаются и совершенствуются.

Сукин сын, а ты переродиться не хочешь?

— Кто дал тебе право решать, кому жить, а кому умирать? — перед внутренним взором вспыхивает знакомая картина. Она прерывистая, черно-белая, и не такая болезненная, какой могла бы быть, если бы я помнил все.

Я вижу себя. Все вокруг объято огнем, в то время как в моих глазах пылает кислотный пожар из сдерживаемых слез. Из губ отчаянно вырываются их имена…, я падаю на колени, сжимая в кулаки горсти пепла.

— Это лотерея, — Лео пожимает плечами, словно речь идет о глупом лотерейном билете за один доллар. — И мое время однажды придет. Все мы когда-то умираем. Я намерен жить очень долго, но не вечно. И к тому времени, как я отойду от дел, у меня будет наследник. Даже несколько, как у нашего отца.

— Тогда в чем проблема, Лео? Все, кто верен нашей семье, и служит Голденштерн прекрасно знают, каким образом передается власть. Я очень далек в этой очереди, особенно, если ты займешься созданием этих самих наследников. Но, очевидно, ты слишком занят мелкими делишками — куда важнее сунуть нос в мои деньги, которые я вынужден где-то хранить. К сожалению, в мире пока не существует ни одного банка, не связанного с Голденштерн, и ты решил нагло этим воспользоваться. Меня поражает, что ты до сих пор боишься меня. Боишься того, кто занимает далеко не первую очередь после тебя. Иначе бы ты не опускался до таких мелких развлечений с младшим братом, а снимал сливки там, где можно собрать много преданных твоей воле. Допустим, от первого кандидата ты избавился, Лео. От отца — тоже. Когда он умрет, тебя ждет инаугурация перед всеми представителями «голубой крови» и главами государств. Если бы я хотел этому помешать, я бы сделал это давно и не стал бы ждать четыре долгих года.

— Ты по-прежнему настаиваешь на том, что я устранил Артура, — слегка поморщившись, произносит имя своего старшего и родного брата. Леон и правда, великолепный актер. Ему удалось изобразить на лице боль, в которую я бы поверил, если бы хорошо не знал его. — И взялся за тебя?

— Потом ты отравил отца. К твоему несчастью, он выжил, оставив тебя в подвешенном состоянии. Ты не подберешься к нему, пока я жив.

— Мм, — поджав губы, карикатурно соглашается со всем Леон. — И что же я сделал дальше? Напомни. Забываю о списке твоих обвинений.

— Затем, ты спрятал меандр, нашел меня и мою семью в глуши штата Вашингтон. Убил меня, но я оказался живучей тварью. Спасибо бронежилету, — меня начинает подташнивать, когда вспоминаю ощущения от удара пули и вкус смерти во рту.

— Зачем мне это, Драгон? Ты сам сказал, что не претендовал на власть. Ты говорил мне об этом и мне не мешал. Тебе не кажется, что-то в твоих версиях не сходится? Например: если бы я верил в силу меандра, я бы уж точно не стал его прятать. А давно использовал бы. И в первую очередь, я использовал бы его на тебе, чтобы обернуть в свою веру, сделать тебя своим соратником и правой рукой. Я слишком дрожу нашей кровью, чтобы убивать родственников. И потом, ты упустил еще один момент. Наш дядя Астон. Он жив, здоров, и насколько я знаю, сейчас упивается дорогим виски и полуголыми красотками где-то в районе средиземного моря на двадцатиметровой яхте. Почему, по-твоему, я не убил его, если он является главным претендентом после смерти отца?

— Возможно, у вас есть договоренность, о которой мне не известно. Возможно, он обладает какой-то ценной информацией и убивать его пока рано. Других вариантов у меня нет, Лео.

— И к чему мы вновь это обсуждаем? Если ты не веришь в мою невиновность касательно смерти своих близких, я не стану доказывать обратное, — мой брат такой же превосходный манипулятор, как и я.

С самого детства у нас было много совместных поединков — шахматы, фехтование, теннис, гольф, скачки. Мы либо обыгрывали друг друга по очереди, либо доводили игру до «ничьи». Мы могли бы быть друзьями, но наши отношения становились напряженнее с каждым годом. А после того, что произошло, о близости не может быть и речи.

— Я пришел облегчить тебе задачу, — рывком достаю тяжелый кольт из-за пояса. Лео слегка меняется в лице, все-таки огнестрельное оружие в его мастерской, что является для него «святая святых», даже его способно выбить из колеи. Я подхожу к нему вплотную, сжимаю оружие в его ладони и направляю дуло в область своего сердца.

У меня оно находится справа. Это врожденная аномалия и она никак не мешает мне жить.