Леди и горец - Джулиана Гарнетт

— Я знал, что приедут гости, — сказал Дугалд Макнэш, лучась радостью. — Недаром петух три раза прокукарекал, а потом просунул голову в двери зала. — Дугалд широким жестом обвел ломившийся от яств стол. — Ешь и пей вволю, Гленлион, мой славный друг и союзник. И жена твоя пусть угощается.

Джудит вопросительно посмотрела на Роба, но тот не сказал, что Джудит ему не жена, а предложил ей руку и повел в зал. Он оказался значительно меньше зала в замке Лохви, но уютнее и теплее, потому что стены здесь были сложены из бревен, а не из камня. Из боковой двери вышла женщина, которая, увидев Джудит, заахала.

— Бедняжка! Ты мокрая, как речной лосось. Ну-ка пойдем со мной…

Джудит заколебалась было, но Роб ободряюще ей кивнул.

— Иди, не бойся. Кайла о тебе позаботится.

По темному коридору Кайла провела Джудит в небольшую, ярко освещенную комнату.

— Здесь потеплей, чем в зале, — сказала женщина и, указав гостье на полыхавший в углу очаг, добавила: — Так что грейся. А я пока подберу тебе что-нибудь из одежды. Ведь с тебя вода течет!

Джудит трясущимися от холода пальцами развязала узел, которым стянула на груди накидку, поскольку скреплявшая ее брошь потерялась. Когда накидка упала на пол, Джудит, оставшись в мокром полотняном платье, прилипшем к телу, подошла к очагу и протянула к огню озябшие руки. Ноги у нее тоже промокли, и больше всего на свете ей хотелось сейчас надеть теплые шерстяные чулки.

Кайла прошла к большому резному гардеробу и, открыв дверцу, стала перебирать висевшие в нем платья. Остановив свое внимание на одном из них, она заворковала:

— Думаю, это платье подойдет тебе как нельзя лучше. Оно принадлежало моей покойной леди — да пребудет ее душа с Богом! А моя леди, да будет тебе известно, и ростом и фигурой была почти такой же, как ты. Надо будет и накидку тебе подобрать соответствующую. Матерь Божья! Да у тебя и чулок-то нет. Ну ничего, мы и чулочки найдем. А вот и полотенце. Сейчас мы тебя вытрем…

Кайла оказалось чрезвычайно энергичной и хлопотливой женщиной; не переставая квохтать, она носилась вокруг гостьи, как наседка вокруг цыпленка. Не прошло и нескольких минут, как Джудит обтерли полотенцем и обрядили в сухое льняное платье. Оно ничуть не походило на то, что ей выдали в замке Лохви, — шафранового цвета, с изящной вышивкой на рукавах и вороте. Надев на Джудит платье, Кайла стянула его в талии пояском из полированных медных колец, накинула на плечи мягкую шерстяную накидку, которая скреплялась на груди красивой брошкой из оправленного в серебро полудрагоценного камня.

Достав из ларца щетку для волос и красную шелковую ленту, Кайла сказала:

— Алый цвет отпугивает ведьм и не дает свершиться злому заклятию.

Услышав такие речи, Джудит бросила подозрительный взгляд на служанку, но не заметила на добродушном лице женщины ничего, кроме искреннего желания ей услужить. Продолжительная езда верхом по плохой дороге утомила Джудит, поэтому она была вовсе не прочь, чтобы о ней позаботились. Присев на стул, она позволила служанке привести ее волосы в порядок. Та, расчесывая их и заплетая в косы, болтала без умолку.

— Приятно все-таки, что Гленлион посетил нас. А мы уж думали, что никогда больше его не увидим. Ведь он сидел в английской тюрьме, а оттуда не все возвращаются. Самое ужасное, что никто из близких родственников ему не помог — ни деньгами, ни вооруженной рукой…

— В тюрьме… — удивленно протянула Джудит, но Кайла перебила ее, продолжив свои разглагольствования.

— Гленлион — храбрый парень, а на поле боя, говорят, прямо отчаянный. Братьям было до него далеко… Но я тебе вот что скажу: это в нем кровь Макгрегоров говорит. Только Макгрегоры в битве уподобляются дикому зверю. Но Лохви, конечно, вряд ли с этим согласятся…

Джудит слушала служанку рассеянно, поглощенная мыслью о том, что Гленлион сидел в английской тюрьме. Она никогда об этом не слышала. И неожиданно осознала, что его судьба во многом схожа с ее собственной — ведь он тоже был заложником, за которого требовали выкуп. И именно поэтому понимал весь трагизм положения, в котором она оказалась.

Когда она вернулась в зал, Гленлион сидел за столом и потягивал из кружки эль. Стоило ей появиться, как он окинул оценивающим взглядом ее новый наряд, изящную прическу и алую ленточку в волосах.

— Костлявая какая-то у тебя леди, Гленлион, — с улыбкой заявил Макнэш. — Ей-богу, костлявая.

— Да, — сказал Гленлион, не сводя глаз с подходившей к столу Джудит. — Что есть, то есть.

Когда он приблизился к ней, чтобы за руку отвести к предназначавшемуся для нее месту, щеки ее от смущения зарделись. И она еще гуще покраснела, заметив восхищение в его взгляде. Впервые мужчина отдал должное ее красоте. Это вызвало у нее в душе целую бурю.

— Это — Дугалд Макнэш, — сказал Роб, представляя ей хозяина дома, — по прозвищу Дьявольский Дугалд.

— Это точно, — улыбаясь во весь рот, сказал Дугалд. — И я горжусь этим прозвищем.

Гленлион приблизил губы к ее уху и прерывающимся от сдерживаемого веселья голосом произнес:

— В Шотландии в большом ходу прозвища, так сказать, описательного характера. Взять хотя бы прозвище Длинный Уилл или Черный Доналд. Стоит взглянуть на тех, кто их носит — а они расположились на противоположном конце стола, — как сразу становится ясно, почему их так прозвали. Прозвища Пожиратель Кур и Кот-Лизун относятся к чертам характера. Их получили два достойных джентльмена, чьи настоящие имена давно уже забыты, а сидят они по левую руку от упомянутых мной выше Уилла и Доналда. По правую руку от них расположились славные парни, Трехпалый Дэви и Безносый Джорди, они пострадали в сражениях с врагами. Один лишился трех пальцев, другой потерял нос. Их прозвища говорят также о том, откуда они родом. В данном случае о Миддл-Марче, что рядом с рекой Туид. Это пограничная область, куда постоянно вторгаются англичане, там в жестоком бою легко лишиться не только носа или пальцев, но и головы.

Подобная классификация шотландских прозвищ показалась Джудит настолько забавной, что она едва не расхохоталась.

— Гленлион! — взревел Макнэш. — Что слышно о Саймоне Маккаллуме? Он по-прежнему крутит хвосты твоим коровам или уже сожрал их?

Эти слова были встречены взрывом смеха.

— У меня-то благодаря Саймону коровки все в целости-сохранности, — ответил Роб, — а вот коров, принадлежавших Макнэшам, насколько мне известно, недавно продали на рынке в Раннох-Муре.

По залу прокатился ропот. Макнэш, однако, не придал словам Роба особого значения. Небрежно пожав плечами, он бросил:

— Было дело. Дэви Маккаллум, чтоб его черти взяли, угнал у меня двадцать отличных буренок.

— И стены у тебя недостроены, — продолжал поддразнивать его Роб.

— У тебя тоже. Но я мечтаю построить такую же высокую башню, какую построил лэрд Лохви.

Джудит заметила, как при упоминании о лэрде у Роба на мгновение окаменело лицо. Но когда он заговорил, голос у него звучал спокойно: