Тройняшки не по плану. Идеальный генофонд (+ Бонус. Новый год у Тумановых) - Вероника Лесневская

не нужна, - вздыхает тяжело, ерзает на кровати и опять кривится. Провожу рукой по спутанным волосам. – Хотя мы все ему не нужны. Наверное, мы втроем одинаково противные, - делает неожиданный вывод.

Порывисто наклоняюсь и касаюсь губами ее лба. Задерживаюсь на какое-то время. И нет желания отстраниться.

- Это папа ваш… противный, - объясняю на ее языке. Мысленно матерю мужика, который их бросил. Пока не вспоминаю растерянный взгляд Агаты и сиплое: «Не знаю». Как такое возможно? Она ведь утверждала, что ЭКО не было… - Не нужен, значит, вам он такой, - опомнившись, заканчиваю фразу.

- Не знаю, мне кажется, нужен, - размышляет вслух Василиса. Выговаривает слова с трудом. Язык заплетается. – Он о нас бы заботился. И мама, может, не такой грустной была бы по вечерам.

Как же хреново!

Не знаю, как мелкую утешить. И лишь пальцами веду по щеке, щелкаю по носику.

- Васена, - зову ласково.

- Спать хочу, - зевает заразительно, и я едва сдерживаюсь, чтобы не повторить. - Но боюсь, что ты уйдешь. И опять будет страшно и больно, - шумно шмыгает носом.

- Я останусь, - накрываю ладонью ее ручку, обессиленно лежащую поверх простыни. – Спи, - ощущаю, как она врезается пальчиками в мою кисть.

- Побудь моим папой? – предлагает, внезапно меня обезоружив, и наивным взглядом умоляет. – Немножечко.

Сглотнув нервно, я киваю.

- Да, - подтверждаю, и малышка измученно прикрывает глаза.

Постепенно ее дыхание становится спокойнее.

- Все, что хочешь, - осторожно сдавливаю крохотную ручку.

Глава 16

Несколько часов спустя

Адам

- Прекрати, Агата, сядь! – не выдержав, рычу на нее. Смотрю исподлобья на несчастную фурию. Гнев и отчаяние бурлят в ней. Такая гремучая смесь не для слабонервных.

Не поднимаясь со стула, выбрасываю руку, чтобы ухватить чертовку за тонкое запястье, но она уворачивается. Продолжает раздраженно и бездумно цокать каблуками, меряя шагами пол.

Упираюсь локтями в колени, наклоняюсь и пальцами массирую виски. В глазах рябит от ее передвижений. И тошнота идиотская никак не проходит, лишь усиливается.

- Не могу! – фыркнув на меня, следом всхлипывает. Яростно стирает слезы со щек, но они вновь прокладывают дорожки по розовой коже.

Агата такая ненормальная с того момента, как застала нас с Васькой в палате. Подслушала, видимо, часть разговора. И теперь злится. На ситуацию, на грубых сотрудников детсада и жестоких детей, на болезнь дочки. На меня…

Злится и плачет.

И с каждым новым шагом что-то будто с хрустом ломается внутри нее.

- Хватит! – рявкаю и подскакиваю с места.

Запомнив в точности траекторию пути, по которому все это время металась Агата, я ловлю ее на середине коридора. Притягиваю к себе так быстро, чтобы не успела выкрутиться. И обнимаю крепко.

- Ты изводишь себя, - чувствую, как она обмякает немного в моих руках. - Этим ты Васене не поможешь.

- Пусть мне разрешат с ней ночевать, - выдыхает мне в грудь, уткнувшись носом. Клянчит, как ребенок, будто я могу решить все ее проблемы. Да я с собственными разобраться не в состоянии!

- Нельзя, ты же сама понимаешь. Пока нельзя. Может, завтра уже переведут в обычную палату, - уговариваю, поглаживая по содрогающейся спинке.

- Знаю, - соглашается. – Спасибо тебе за все, - отстраняется Агата неожиданно. - Езжай домой, Адам.

- Не могу, - припечатываю ее же фразой и опять заключаю в объятия.

Замираю, с каким-то болезненным чувством наслаждаюсь ее теплом. Эгоистично воспользовавшись слабостью и податливостью Агаты, прижимаю ее ближе и зарываюсь рукой в длинные, до пояса, шикарные волосы, собираю их в кулак.

- Все хорошо, состояние стабильное. Василиса спит, - голос дежурного врача пробивается сквозь шум в ушах. – Можете ехать домой, утром навестите.

- Нет, - упирается глупая чертовка.

Подталкиваю ее к стульям, заставляю присесть и хоть немного отдохнуть. Сам же втайне прошу у медсестры на посту успокоительное.

- Пей, - приказываю через несколько минут и протягиваю Агате пластиковый стаканчик со слабым чаем из автомата.

Сурово стреляю в нее предупреждающим взглядом, чтобы не вздумала сопротивляться. И она слушается. Выпивает эту бурду вместе с растворенным в ней успокоительным.

Чертовка убьет меня, если узнает. Но это будет потом. А сейчас она устало укладывает голову мне на плечо – и через некоторое время засыпает.

Четко отдавая себе отчет в том, что с этого момента я живой труп, я несу Агату к машине и везу домой. Тяжелый день, перенасыщенный эмоциями и страхами, сделал свое дело – чертовка отключилась. И дело не только в успокоительном. Заряд сел в этой дерзкой батарейке, силы иссякли. У меня, если честно, тоже…

В дом заношу Агату на руках, нагло шикаю на встретившую нас Бересневу, кивком спрашиваю, где спальня, и осторожно поднимаюсь по лестнице. Укладываю чертовку в постель прямо в одежде, неловко укутываю ее в покрывало.

Приседаю на пол возле изголовья. Кошусь на смятую ткань, что бесформенной кучкой лежит на хрупком теле Агаты. Нахожу уголок покрывала, тяну аккуратно. Я никогда не заботился о женщинах. Так что для меня и это уже подвиг.

- Васька? – сквозь сон лепечет Агата.

Слышу тонкий всхлип – и моя рука невольно касается ее щеки, поглаживает невесомо.

- Тихо, она спит. Разбудишь, - лгу я, копая себе могилу все глубже. Агата мне утром шею свернет за то, что я ее увез.

Но пока что она мычит что-то удовлетворенно, поворачивается набок, сбив покрывало, которое я так долго и осторожно равнял, и устраивается удобнее на подушке. Носом трется о сатиновую ткань в мелкий цветочек.

Дождавшись, чтобы Агата крепче заснула, и осмелев, я очерчиваю пальцами линию ее подбородка, спускаюсь к шее и ключице.

Останавливаюсь, услышав скрип двери за спиной, и рывком поднимаюсь на ноги.

Покидаю спальню с невозмутимым видом. Будто это не я, а другой Адам пару мгновений назад чуть ли не сорвался – и не лег с Агатой, чтобы обнять ее и остаться до утра. Без каких-то пошлых мыслей. У меня на них элементарно сил нет.

Просто чтобы побыть рядом, когда нам обоим это необходимо…

- Как Василиса? – холодно уточняет Береснева, хотя сама в курсе. Телефон оборвала, пока мы в больнице были, медперсонал похлеще меня на уши подняла. И даже намеревалась приехать, но Агата отговорила. При этом не назвала фамилии главного врача, скрыла от матери, что пересеклась со