Фридрих Львиный Зев верхом на шмеле - Верена Райнхардт

— Эта крепость, конечно, не место для такой дамы, как Офрис. Вообще-то здесь просто расквартирован гарнизон: жуки-олени, осы, шершни… Ах да, розовые человечки, конечно, тоже, но практически одни военные. — Тут он наклонился к Фридриху, как будто хотел сказать что-то по секрету, хотя вообще-то в комнате не было никого, кто бы мог его услышать, но, видно, Брумзель все равно считал, что так лучше, и со смешком добавил: — То есть люди, у которых мускулов много, а в голове — не очень. С такими в какой-то момент начинаешь понимать, что они многое лучше усваивают, когда на них кричат. Поэтому они так и разговаривают.

Фридрих не смог сдержать усмешку.

Но тут дверь открылась, и сердце у него екнуло. В комнату влетела Офрис собственной персоной. Ее золотистые волосы развевались по воздуху как вуаль, щеки горели от возбуждения. На лице сияла неподвижная улыбка. Хоть Фридрих и ожидал ее увидеть, но в тот момент, когда она вошла, его снова охватила волна покалывающего восторга. Никакое воспоминание, подумал он, не может отразить красоту этой женщины.

Она сделала пару шагов по комнате, остановилась и приказала сопровождавшей ее военной ждать снаружи.

— Никого не впускать. Пусть нас не беспокоят, — сказала королева, закрывая дверь.

Потом она повернулась и одарила Фридриха с Брумзелем улыбкой.

— Вы возвратились живыми и здоровыми, — констатировала она, подходя к столу.

Брумзель отдал честь.

— У нас хорошие новости! — выпалил Фридрих.

— Война отменяется, — с чувством присовокупил Брумзель.

— Как? — удивилась Офрис и опустилась в кресло. — Я должна знать все подробности!

И они рассказали ей всё: о Бараньей Голове, о Гремучем ущелье, о «Зеленом гроте» и Молотобое. Офрис слушала с большим интересом. Она сидела в кресле, подавшись вперед, и задавала вопрос за вопросом.

Наконец, когда все было рассказано, она откинулась на спинку и задумчиво соединила кончики пальцев.

— Очень интересно! На завтрашнее утро я назначу военный совет, и мы послушаем, что скажут военный министр и наши союзники!

— Я надеюсь, это будет не слишком рано, — вставил Брумзель. — Мне нужно для начала поспать несколько часов. А то все последние дни я провел в полете!

— О, не беспокойся, тебе вовсе не обязательно там присутствовать, — Офрис махнула рукой. — Хороший отдых вы более чем заслужили!

— Но я бы с огромным удовольствием поприсутствовал! — с неподдельным рвением возразил Брумзель и взял последнюю клецку.

— Для начала выспитесь хорошенько, — с улыбкой сказала Офрис. — Утром вас разбудят вовремя.

Сначала Брумзель провел для Фридриха подробную экскурсию по крепости. Затем последовал осмотр арсеналов с углубленным курсом баллистики — Фридрих и не представлял себе, какие утонченные вещи придумывают некоторые люди, чтобы отправлять на тот свет себе подобных. Но все это меркло в сравнении с убийственными шедеврами, которые он увидел в историческом собрании редкостей. Там были трости, пускающие стрелы, стоит нажать на кнопку, отравленные зубочистки, ожерелье, которое удавом сдавливает шею, едва защелкнут его замочек, и маленькая настольная катапульта для стрельбы горчичными зернами. Сначала Фридриху это показалось ужасно смешным, но Брумзель продемонстрировал ее в действии, и дырочка в столетней стене убедила его, что вещь это серьезная.

Тем временем стемнело, и Брумзель объявил, что намеревается ложиться спать. Фридрих же сначала решил еще раз наведаться на кухню, потому что парой кусочков фруктов он, как оказалось, не наелся. По пути он совершенно заблудился — он предполагал, что это случится, — но спрашивать дорогу ему не хотелось. В какой-то момент Фридрих совершенно перестал понимать, в какой части крепости находится, так что кухня стала казаться просто недосягаемо далекой. При этом по урчанию в животе любой встречный догадался бы, что ищет он именно ее.

К своему большому удивлению, в конце концов он обнаружил себя наверху какой-то башни. Он рассудил, что нужно спускаться, и пошел вниз по винтовой лестнице, которая привела его в длинный зал с колоннами.

В этом зале суетилось множество людей, и Фридрих попытался изобразить на лице спокойствие и не выдавать своего отчаяния. Он с изумлением рассматривал архитектуру этого места. Грубые каменные блоки, из которых было построено здание, и серые колонны мало напоминали элегантный дворец в Белоскалье. Акцент здесь был сделан не на красоте, а на практичности. Вдоль стен шли длинные ряды арок. В каждой из них была ниша с окном и скамейками по сторонам. Выглядели они привлекательно. Сидеть в такой нише и читать книжку, наверное, очень уютно, подумал Фридрих.

Сейчас в одной из них сидел писатель, в этот самый момент последними словами проклинавший бумагу и письменные принадлежности. Фридрих изумленно наблюдал за тем, как он сначала колотил кулаками по бумаге, затем стал бить по ней пером, пока оно не сломалось, а потом принялся рвать на себе волосы. Наконец он оглядел зал блуждающим взором и только тут заметил, что на него смотрят.

Фридриху стало стыдно. Когда писатель, все еще держа себя за волосы, уставился на него (ему, очевидно, тоже стало стыдно), Фридрих почувствовал, что обязан хоть что-то сказать.

— Эм… Боретесь со сложной темой? — задал он ни к чему не обязывающий вопрос.

— Да. О, да! — выдохнул писатель. — Хах, а вы ведь тот самый шмелелет, да?

— Э-э, да, — ответил Фридрих, которому стало уж совсем неловко.

— Значит, это вас я представил в таком героическом свете! — заявил писатель и зашелестел листами.

— Но вы же совсем не знаете, что именно я сделал, — возразил Фридрих.

— Это неважно, неважно, — отмахнулся писатель. — Где ж это у меня?..

— Ой, не беспокойтесь, — попытался увильнуть Фридрих, которого вовсе не интересовало, что о нем написал этот безумец.

— Если бы у вас нашлось время в ближайшие дни, я бы хотел узнать ваше мнение, — деловито начал писатель. — А может, вы даже могли бы поделиться со мной парочкой захватывающих подробностей…

— С удовольствием, — быстро ответил Фридрих. — А что именно вы пишете?

— Оду на победу, — вздохнул писатель. — Звучит неплохо, да? Но попробуйте-ка написать оду на победу в войне, которая еще даже не началась!

— Да, это наверняка непросто, — согласился Фридрих, не очень-то понимая, о чем речь.

— Как мне писать о славной победе, если я даже не знаю, где и как она произойдет? Хуже того: нет даже единого мнения о том, как война начнется!

— Насколько мне известно, война отменяется, — вежливо сказал Фридрих. Лучше бы он этого не делал: писатель просто взвыл.

— Этого еще не хватало! Сначала я им описываю, как живописно развевается на ветру стяг Грюндхильды, белый как снег и серебро, и всё такое, а потом сюда вваливается какая-то обезьяна и говорит, что флаг будет красный с золотом, потому что не может же Офрис просто взять старый флаг Грюндхильды! И мне приходится начинать сначала! Напишите-ка про красный с золотом! Потому что приличия запрещают Офрис воевать под флагом Грюндхильды! Пф-ф, а мне-то какое дело? Я просто пытаюсь делать свою работу, черт возьми! А у них ничего не ясно! И ежели теперь еще и война отменяется, то я увольняюсь!