Начни писать. 52 совета для развития творческих способностей - Грант Фолкнер

Мадлен Л’Энгл получила 26 отказов, прежде чем «Трещину во времени» напечатали. «Кэрри» Стивена Кинга отвергали десятки раз, пока однажды не приняли. У Беатрис Поттер было столько проблем с изданием «Сказки про кролика Питера», что пришлось печатать ее за свой счет. «Никто не захочет читать книгу про чайку», – написал один редактор Ричарду Баху по поводу книги «Чайка по имени Джонатан Ливингстон». «Повелитель мух» Уильяма Голдинга в одном письме с отказом назвали «абсурдной и неинтересной фантазией, бредовой и скучной».

Столкнувшись с отказом, нам инстинктивно хочется отступить в приступе ненависти к себе. Но я уверен, что все перечисленные выше авторы знали: самая болезненная травма обычно оказывается лучшей для вашей работы. Несмотря на уколы отказа, нужно сделать его своим другом. Отказ может порвать душу, но вам надо найти способ сохранить жизнь надежде, чтобы она продолжала расти в этой ране. Отказ – возможность взглянуть на свою работу с точки зрения редактора или агента (или вашего лучшего друга, который не слишком лестно о ней отозвался). Отказ учит писателя очень важному навыку, которым должен обладать каждый автор, – слушать, учитывать, но понимать, когда сказать: «Пошли вы к черту!». Отказ – это предложение, своеобразное, холодное, но все же предложение: улучшить историю, продолжать работу. Отказ учит независимости, силе и такту.

Знаю, знаю: несмотря на все ободряющие слова, которые я здесь пишу, отказ всегда болезнен. Мы социальные животные с генетической установкой на стремление к одобрению и даже восхвалению, и отказ на любом уровне может означать для нас, что мы недостаточно хороши, чтобы быть рядом с другими. Позор так велик, что иногда я предпочитаю физическую боль. Отказ может сбить дыхание, а если вы не будете осторожны, то и удушить. Меня не раз спрашивали, когда писателю стоит остановиться – вообще писать или работать над текстом, который собрал огромное количество отказов. Я не могу ответить. Отказ создает развилку на дороге, определяет, по какому пути вы пойдете и как. Ваша решительность не должна переходить в неразумное упрямство, которое мешает вам заняться более плодотворными творческими проектами. Но если вы чувствуете страсть, интерес, тягу продолжать, то продолжайте.

Мне столько раз отказывали, что моя кожа стала такой же толстой и грубой, как у аллигатора. И все равно, получив очередной отказ, я часто падаю в черную дыру. Именно в этот момент мне помогает «осу». Получив отказ, сосредоточьтесь на том, чтобы продолжать, вытерпеть. Учитесь не принимать это на свой личный счет. Учитесь не злиться, не винить глупую систему, настроенную против вас. Учитесь не жаловаться Вселенной, что ваш друг – тупой читатель с нещедрой душой. Учитесь тактично принимать отказ – потому что изводить себя непродуктивно для творчества. Учитесь думать об отказе как о возможности: усовершенствовать вашу историю, укрепить выдержку, заявить о себе, не сдавшись. Иногда редактору может понравиться ваша работа, но он сочтет, что она не будет продаваться. Иногда у вашего друга в писательской группе плохое настроение или он не умеет давать конструктивную помощь.

«Мне нравятся мои уведомления об отказе. Они показывают, что я стараюсь», – говорила поэтесса Сильвия Плат.

Отказ – это знак, что вы живете на полную катушку, ломаете границы, открываете двери. Знаете, как проще всего не получить отказ? Не пытаться. Многие писатели избалованы миром, где нет риска быть отвергнутым. Это удобная стратегия, но она гарантирует ограничение развития. Пробуйте, и вы откроете для себя особое питание, которое может предложить только отказ.

Написать свою историю своим способом – порой одна из сложнейших задач для писателя.

Когда я решил стать писателем, друг моих родителей, который, конечно, был озабочен моей способностью зарабатывать на жизнь этим трудом, отвел меня в сторону и сказал: «На твоем месте я бы взял пять лучших бестселлеров из списка New York Times, изучил их и сделал то же самое».

К счастью, благодаря моей юношеской самоуверенности, если не высокомерию, я не послушал его совета. Не то чтобы я решил игнорировать все, чему меня могут научить другие, но я хотел найти себя в литературе – точнее, создать себя. Литература для меня была способом выражения, а не бездумным следованием шаблонам достижения успеха. Друг моих родителей говорил о разработке продукта – о том, чтобы вычислить компоненты повествования и расставить их в нужных местах, – а меня заботили вопросы души. Потому что я считаю литературу священным делом, которое нужно защищать и уважать.

И все же я часто вспоминаю его совет, потому что все более отчетливо ощущаю бурление рынка. Новый модный автор – «свежий голос», «потрясающий дебют!». То, как пишут другие, их стилистические прикрасы, повествовательные приемы, просачивается в меня. Я думаю о романах, которые читал в колледже, и тех, рецензии на которые вышли в последнем воскресном номере New York Times. Я думаю о романах, о которых мне рассказывали друзья, и тех, которые вижу на полках в моих любимых книжных. Чистота выражения, которую я искал, будучи молодым автором, – уникальная история – часто теряется в путанице всех этих голосов.

Мы все пишем в присутствии других. Независимо от уровня нашего одиночества, другие всегда заглядывают через плечо и читают с нами. Я часто слышу советы одного из моих любимых авторов, который велит не писать как для открыток Hallmark. Воображаемый редактор советует направить историю в определенную сторону, чтобы поддержать темп повествования. Агент хмурится и говорит: «Вот что тебе нужно сделать, чтобы это продавалось». Когда я принимал участие в писательской группе, я очень хорошо изучил вкусы некоторых членов и в результате осознал, что пишу не ради истории, а чтобы угодить им.

Но мне скоро наскучило писать, чтобы кому-то угодить. Я сочинял без погони за тайной, которая наполняет творчество смыслом. Ничто меня не удивляло, а если автор не удивлен и не очарован своей работой, вряд ли это случится с читателем. Я боялся, что могу стать писателем, который живет ради мифического читателя, но в результате установит с ним скудные отношения, потому что не пишет для себя. Творчество – прежде всего способ прояснить свои мысли, и у него есть ценность даже помимо привлекательности для других. «Когда я сочиняю, я стараюсь забыть о необходимости публикации, или продаж, или поиска читателя. Такие мысли мне мешают», – сказала в одном из интервью писательница Максин Хонг Кингстон.

Я часто думаю, какие слова я считаю самыми полезными для жизни писателя (или для жизни в целом). Я узнал их на уроке гуманитарных наук в колледже: греческая максима «Познай самого себя», совет не обращать внимания на мнение толпы. В 18 лет мне это казалось очень простым, но потом мне потребовалось около 20 лет на то, чтобы понять, насколько сложно познать себя.