Кровь и символы. История человеческих жертвоприношений - Олег Ивик

родителей, обрекаем был домашним богам; кто опустошал жатву другого, был обрекаем Церере, покровительнице растительного царства. (…) Когда господство жрецов поколебалось и уголовная юстиция перешла в светские руки, выражения древних римских законов о посвящении преступников богам долго сохранялись еще в употреблении, хотя получили уже другой смысл, означая просто предание преступника смертной казни»{143}.

В жертву богам приносили не только уголовных преступников, но и нарушителей клятв. Договорные отношения и контракты между гражданами еще со времен царя Нумы скреплялись сакральной клятвой, несоблюдение которой автоматически означало, что человек посвящался тому богу, которого он обманул. В глубокой древности клятвопреступника (или должника, не выполнившего свои обязательства) действительно убивали на алтаре. Позднее, с ограничением человеческих жертвоприношений, он мог быть безнаказанно убит любым лицом и, как правило, вынужден был находиться в изгнании, пока жрецы не проведут над ним обряд очищения.

Но даже после того как договорные отношения и уголовные дела полностью стали регулироваться светскими законами, казни преступников очень часто приурочивали к играм, которые посвящались кому-то из богов. На этих играх осужденных травили дикими зверями, сжигали на крестах (так обычно наказывали поджигателей) либо заставляли разыгрывать наиболее кровавые сцены из мифологии и истории. Несмотря на то что народ воспринимал эти зрелища как развлечения, они носили религиозный характер, были, как правило, посвящены кому-то из богов и связаны с каким-то сакральным событием (религиозным праздником, дарованной богами победой римского оружия, вступлением в должность магистратов и пр.).

Но, кроме того, существовали и публичные казни, не имевшие ничего общего с развлечением толпы и носившие чисто ритуальный характер. Здесь надо прежде всего сказать о казни весталок, которые были уличены в нарушении обета целомудрия. Их живыми зарывали в землю, посвящая подземным богам. Впрочем, и сама богиня священного очага Веста ассоциировалась с подземными богами. Овидий писал про погребение согрешивших весталок:

Так нечестивиц казнят и в той же земле зарывают,

Что осквернили: Земля с Вестой одно божество{144}.

В весталки избирали девочек возрастом от 6 до 10 лет из самых знатных и уважаемых семейств Рима. Их служение продолжалось 30 лет: первые 10 лет они учились сами, вторые 10 лет применяли свои знания, служа богине, а третье десятилетие учили молодых весталок. Потом срок их обета оканчивался, и жрицы могли оставить храм и даже выйти замуж (хотя обычно весталки предпочитали сохранить свой статус, который обеспечивал им огромный почет и влияние). Но в течение тех 30 лет, что длилось служение, весталка обязана была хранить целомудрие. Считалось, что нарушение этого обета может привести к самым трагическим последствиям для всего государства. Плутарх писал:

«…потерявшую девство зарывают живьем в землю подле так называемых Коллинских ворот. Там, в пределах города, есть холм, сильно вытянутый в длину… В склоне холма устраивают подземное помещение небольших размеров с входом сверху; в нем ставят ложе с постелью, горящий светильник и скудный запас необходимых для поддержания жизни продуктов – хлеб, воду в кувшине, молоко, масло: римляне как бы желают снять с себя обвинение в том, что уморили голодом причастницу величайших таинств. Осужденную сажают на носилки, снаружи так тщательно закрытые и забранные ременными переплетами, что даже голос ее невозможно услышать, и несут через форум. Все молча расступаются и следуют за носилками – не произнося ни звука, в глубочайшем унынии. Нет зрелища ужаснее, нет дня, который был бы для Рима мрачнее этого. Наконец носилки у цели. Служители распускают ремни, и глава жрецов, тайно сотворив какие-то молитвы и простерши перед страшным деянием руки к богам, выводит закутанную с головой женщину и ставит ее на лестницу, ведущую в подземный покой, а сам вместе с остальными жрецами обращается вспять. Когда осужденная сойдет вниз, лестницу поднимают и вход заваливают, засыпая яму землею до тех пор, пока поверхность холма окончательно не выровняется. Так карают нарушительницу священного девства»{145}.

Второй сферой римской жизни, тесно связанной с человеческими жертвоприношениями, были гладиаторские игры. Можно только удивляться тому, что римляне, которые в вопросе о жертвоприношениях еще со времен царя Нумы старались проявлять гуманность и даже запрещали кровавые ритуалы у подвластных им народов, начиная с конца III века до н. э. становятся страстными поклонниками жестокого зрелища. Конечно, увлечение римской толпы цирком не имело прямого отношения к ритуалу. И когда должностные лица Республики, а позднее – императоры устраивали для народа зрелища, необыкновенные как по пышности, так и по количеству пролитой крови, это было не столько богослужением, сколько желанием подкупить чернь. Но тем не менее и по своему происхождению, и по официально объявленным целям гладиаторские игры являлись именно жертвоприношением. Происходили они от этрусских погребальных игр.

Этруски населяли северо-запад Апеннинского полуострова еще до основания Рима; их культура оказала на римскую огромное влияние. В этой культуре немалое место занимали человеческие жертвоприношения, в том числе погребальные. Археологи, исследовавшие кладбища этрусков, обратили внимание на то, что рядом с урной, содержащей пепел, обычно оказывались захоронены останки одного или двух человек, чаще женщин. Ученые высказали предположение, что этим людям кремация не полагалась, они находились в рабстве у покойного и их принесли ему в жертву. При раскопках древнейшего некрополя Рима были обнаружены аналогичные захоронения, и это позволяет думать, что римляне в первые годы существования города использовали этрусский погребальный ритуал. Кстати, не случайно Тарквиний Гордый – царь, восстановивший в Риме (к счастью, ненадолго) жертвоприношения детей, – происходил из этрусского рода.

Известен этрусский барельеф III–II веков до н. э. со сценой жертвоприношения, видимо погребального. На нем изображены два юноши, один из них коленопреклоненный. Позади стоят два жреца с поднятыми кинжалами. Тут же находятся прислужники с разнообразным инвентарем, в том числе с лестницей, которая употреблялась в обряде кремации. Конечно, барельеф повествовал не о современных его автору событиях, а о достаточно далеком прошлом Этрурии.

Сохранилась этрусская фреска, известная как «Игры Персу». На фреске собака терзает человека, который пытается отбиваться от нее дубинкой. На голову жертвы надет мешок, а руки и ноги спутаны веревками, концы которых держит в руках человек в маске с надписью «Phersu». На ногах жертвы уже видны кровавые раны…

Вообще, сцены жертвоприношений и погребальных игр – распространенная тема в изобразительном искусстве этрусков. Бои были, видимо, очень приняты на этрусских тризнах. Римляне в течение многих лет игнорировали этот обычай. Первое сражение гладиаторов состоялось в Вечном городе в 264 году до н. э. на Бычьем рынке – его устроили в честь покойного отца сыновья некоего Децима Юния Брута Перы. Бились три пары гладиаторов. Сначала обычай не прижился – следующие игры состоялись только спустя полвека в память Марка Эмилия Лепида. Их организовали трое сыновей умершего, но теперь игры состоялись уже на Форуме, продолжались три дня и на них выступили 22 пары гладиаторов. Действо это не имело тогда прямого отношения к развлечениям, оно так и называлось ludi funebres – «игры погребальные». Появилось у них и другое название – munus, что означает «долг, обязанность».

Игры рассматривались наследниками как последний долг памяти покойного, их устраивали обычно на девятый день после похорон. В этот день родственники приносили на могилу скромное угощение: яйца, чечевицу, соль, бобы. Потом устраивали поминальный обед. Богатые и знатные римляне считали долгом организовать в этот день публичное угощение. Те, кто мог себе это позволить, сопровождали поминки боем гладиаторов. Поначалу устройство боев оставалось частным делом наследников, и только в 105 году до н. э. были введены, кроме того, еще и государственные игры. Об их устройстве заботились магистраты, и обычно они посвящались каким-нибудь знаменательным событиям или религиозным праздникам. Но и погребальные игры не прекратились. Так, Гай Юлий Цезарь дал гладиаторские бои в память своего отца. Им же были впервые в римской истории устроены бои на поминках женщины – его дочери Юлии.

В 186 году до н. э. к сражению гладиаторских пар впервые присоединили травлю диких зверей. Поначалу звери «сражались» против специально обученных гладиаторов – венаторов (буквально – «охотников»), а затем и друг с другом. А вскоре, в 167 году до н. э., римский политик и военачальник Луций Эмилий Павел после победы над Персеем Македонским приказал растоптать перебежчиков и дезертиров слонами. Так появилась традиция отдавать преступников на растерзание диким зверям. Кроме того,