Формула бессмертия. На пути к неизбежному - Александр Никонов

У меня вот одна женщина была недавно — генеральская жена. Честно отлежала срок в госпитале с проблемами спины. И пришла ко мне. Почему пришла? «Может, лечили мало?» — спрашиваю. «Нет, — отвечает она. — Два с половиной месяца провела в госпитале…» — «Может, профессура в госпитале хреновая?» — «Нет. Лучшие профессора смотрели, у меня муж — ключевая фигура в Минобороны…» — «Может, аппаратура в госпитале плохая?» — «Нет. Новейшая. Минобороны завозит последний писк медицинской моды…» — «Может, лично к вам плохо относились?» — «Нет. Относились отлично. Мужа моего там уважают…» — «Ну, тогда остается последнее — вы неизлечимо больны».

Тут она упала на стол и зарыдала. А я объясняю: дело в том, что лечили вас, как всех прочих. А вы — не как все. И эту вашу индивидуальность, породившую болезнь, массовая медицина увидеть не может. Они привыкли разбираться с типовыми проблемами. Именно поэтому массовая медицина каждый день спасает тысячи людей. И спотыкается на нестандартных задачах. Вы не вписываетесь в стандартную схему. Под вас должны быть разработаны не стандартные, а персональные методы. Именно поэтому в частной медицине так важна личность доктора. Потому что один врач может решать сложные задачи, а другой нет.

Юный математик говорит мне: в учебнике тыща задач, а я решил 990! Какой я молодец! Но в медицине нерешенные задачи — это чьи-то жизни. Поэтому я отвечаю: не молодец ты, а слабак. Потому что десять задач у тебя умерли. Ты их не решил!.. Да, когда работаешь на популяции и статистике — результат у казенной медицины выходит приличный. А если среди этих «нерешенных задач» — президент страны? Ни хрена себе вы запороли! Нашли кого запороть! Президент — единственный в стране. «А мы ему делали, как всем, всем же помогает!..» А на хрена вы президенту делаете, как всем? Ведь президент — не как все! Другой президент сидит только в другой стране. Это же первое лицо государства, а вы его запороли!

Особым людям нужна особая медицина. Бюджетная медицина — это прекрасно. Но это не значит, что не должно быть следующей ступени — высшей медицины, медицины иного качества. «Аристократической» медицины. Иначе мы придем к тому, что и бомжа, и президента будем лечить одними методами, разница будет только в уровне сервиса и чистоте лекарств. А ведь бомж и президент неравноценны! Интуитивно это многие понимают. В том числе и медики. Они знают: генералу надо ногу спасать, а солдату — ампутировать. Ценность людей разная. Маршала нельзя в атаку бросать. Но проблема в том, что для маршалов-то медицины нет. Я-то всего один, а казенных врачей — тыщи. Я работаю с человеком, а они — с типичными симптомами. Я усиливаю кровоток и дренирование, формирую внутреннее пространство человека. А они бомбят таблетками. Что можно сделать таблеткой? Да особо ничего. Бабахнули, как из пушки по воробьям. Где-то долетело, а где-то нет. Тем более, снарядов точного наведения нету. Гасим по площадям — авось накроет. Стреляем не тем, чем надо, а тем, что завезли в аптеку.

Я не против бюджетной медицины. Бюджетная медицина — это фундамент. Она оказывает всем одинаковые медицинские услуги, невзирая на возраст и социальное положение. Только не надо путать это с сервисом! Отдельная палата, телевизор, туалет в палате — это сервис. А процедуры и лекарства, вне зависимости о того, лежишь ты в отдельной палате или в коридоре, одинаковые или практически одинаковые у всех. А отличия элитной медицины должны быть в методологии, подходах, системе организации. Пример. Я говорю: чтобы мы этого пациента вытащили, мне нужны два здоровых мужика, которые каждый час будут делать с этим больным то, что я скажу. Он, например, парализован ниже пояса, сам двигать ногами не может, значит, нужен внешний привод — чтобы его ногами двигали другие, сокращали и распрямляли ему мышцы. А там постепенно-постепенно начнет подхватываться и внутреннее управление. Потихоньку-потихоньку, сначала слабенько, потом все сильнее организм начнет сам управлять ногами, подчиняясь внешнему воздействию. Это называется проприоцептивное проторение. Если я буду вашей ногой качать раз за разом, рано или поздно сформируется нейродинамическая цепь. Она включится и начнет работать, хотя мы ее сформировали извне. Так я лечу ДЦП. Да, спусковым крючком для ДЦП послужила внешняя причина — гипоксия. Но проблема ДЦП состоит в том, что интегративный компьютер слетел в какой-то момент, и центр потерял управление периферией. И если вы ДЦП-шнику купите в магазине новую голову, совершенно исправную, и приставите к его туловищу, она тело не вылечит! Компьютер не подхватит периферию! Потому что в его теле рассогласован исполнительный механизм. В цепи предохранители повырубило… Короче, для того, чтобы вот этого клиента поднять с каталки и сделать ходячим, мне нужны два дюжих мужика, которые будут им заниматься по нескольку часов в день. А мне отвечают: а где же мы возьмем этих дюжих мужиков? По штату такие мужики в больнице не положены!.. Но почему меня должно это волновать? Ваш штат — не мой вопрос. Я знаю, как вылечить паралитика и что для этого надо. А то, что у вашей бюджетной медицины нет для этого денег или времени, — ваши проблемы.

Казенная медицина хороша только в критических случаях — если человек заболел и есть угроза жизни, тогда оздоравливаться уже поздно, а восстанавливаться еще рано. Тут все средства хороши — антибиотики, скальпель, химиотерапия и прочие разрушающие методы и отравляющие вещества. Отбомбились. Затравили болезнь вместе с организмом. Так протравили, что даже если больной сдохнет, он потом еще в гробу долго гнить не будет: его микробы не едят, ведь антибиотики консервируют. Вот во что превращают нас образ жизни и медицина, которая последствия этого образа жизни лечит.

Но, повторюсь, без такой медицины не обойтись, если нужно срочно спасти жизнь. Это как война. Сначала необходимо спастись от внешней агрессии, и тут уж за ценой не постоим. Химиотерапия — это войсковая операция с применением химического оружия. Но после того как вы провели войсковую операцию на своей территории, после того как ваш организм — в руинах от таблеток и операций, нужно восстанавливаться. На смену военным должны прийти строители. А это уже не бюджетная медицина. Она этим не занимается. Бюджетная призвана спасать. А реабилитационная — восстанавливать.

Поняли мое отличие от медицины? Медицина жизнь спасает, а я занимаюсь восстановлением здоровья. Жизнь бесценна. Поэтому медицина бесплатна. А здоровье — роскошь. Поэтому я беру деньги. Дороги мои услуги? Да. Но ты не можешь требовать, чтобы бриллианты стоили дешевле, потому что они тебе нравятся. Это не хлеб. Не я придумал рыночные отношения, они существуют. Умный и богатый заплатит, глупый и бедный уйдет в хронику.

— В современной медицине, помимо фармацевтики, есть еще хирургия.

— Да, хирурги в ряду врачей стоят особняком. Это более кастовая специальность. Потому что это уже рукоделие, почти искусство, индивидуальная работа с каждым пациентом. Ведь все люди разные, а все таблетки одинаковые. Но любой хирург понимает: побегает немного пациент с таблетками, а потом все равно попадет на стол к нему, рукодельнику. Однако хирурги ведь не лечат, они режут. Нога болит? Ногу отпилили. Селезенку выкинули. Часть желудка отрезали. Почку удалили. Часть мозга выбросили. Кусок легкого выкинули. Яичники удалили. Организм из желания жить эти потери как-то перетерпел — компенсировал, интегрировал. И поковылял дальше, травмированный такой медициной.